Одержимость кровью - [7]

Уолтер обезумел от голода, я ещё не успела вставить ключ в замочную скважину, а из-за двери уже неслись его пронзительные вопли. Джоэл принес его домой в прошлом ноябре, когда снял эту квартиру - подобрал на улице, грязного и вымокшего, и неудивительно, что кот боялся снова остаться без хозяина. Тем более, что место, где его оставили, веселеньким назвать было нельзя: ядовито-зеленые стены, облупившаяся краска на полу и,кроме того, гнетущая атмосфера. Даже уютное потрескивание радиатора отопления, яркий свет, бивший в окно и пестрота мексиканского ковра на полу не скрашивали неприглядной картины. Главным моим желанием было уйти оттуда как можно скорее, но кота надо было немедленно покормить. Я с трудом добралась до кухни - кот постоянно путался под ногами - нашла консервный нож и положила в миску еды. Пока он с ней разделывался, я пыталась подыскать что-нибудь для его переноски. Помнилось, у Джоэла была большая нейлоновая сумка с крепкой застежкой-"молнией", там хватит воздуха , а петлю застежки можно будет прихватить английской булавкой.

Поиски сумки в стенном шкафу, под диваном, в маленьком душном чулане, где были свалены рукописи, и даже в ванной комнате, не дали результата. Неожиданно я заметила небольшую антресоль над стенным шкафом в прихожей, притащила с кухни табурет, но даже подложив объемистую телефонную книгу едва сумела дотянуться, чтобы пошарить там рукой. Нащупав сумку, я потащила её на себя и услышала, как что-то шлепнулось на пол. После недолгих поисков в моих руках оказался нож с пружинным лезвием.

Я осторожно нажала на кнопку и со щелчком выскочило смертоносное десятидюймовое лезвие, острое как бритва. Даже представить было трудно, зачем подобная вещь могла понадобиться Джоэлу. Конечно, эту штуковину можно купить на Таймс-Сквер и, возможно, когда-то нож привлек его внимание, но странной была та тщательность, с которой его прятали. Купи он его для самозащиты, держал бы под рукой, и, кроме того, более мирного человека я просто не знала. Философского склада ума, немного апатичный, вряд ли он мог кого защитить, разве что кошку. Любитель уединенных кафе, постоянный созерцатель мыльных опер в обеденные часы, - недаром я вчера так и не смогла припомнить никого из его друзей. Не ассоциировался он у меня с таким оружием. Потом мне пришло в голову, что впечатление одиночества и стремления к уединению могло быть вызвано просто его скрытностью. А раз так, то мог быть и поставщик "травки", и любые сомнительные друзья, курсирующие вечерами по Макдугал-стрит или Бог его знает где.

Стук в дверь прервал мои размышления. Открывать особого желания не было, но я решила, что пьяница-управляющий передумал и предложит свои услуги. Опустив в карман пальто нож, я шагнула к двери. Тем временем стук повторился, настойчивый, требовательный и какой-то игривый.

- Минуточку, - прокричала я на ходу и распахнула дверь.

- Привет, Нора, - там стояла Шерри Тэлбот, безответная любовь Джоэла. От неожиданности я лишилась дара речи. Она выглядела все так же прекрасно, пышновласая блондинка со вздернутым носиком и дежурной улыбкой дочери крупного политика, поднимающейся на трибуну избирательного митинга, как говорится, папина надежда и опора. Да, в тихом омуте... На ней было новое меховое пальто из шкуры леопарда, капюшон откинут назад, открывая её прекрасные волосы. А я-то думала, они совсем расстались.

- Здравствуй, Шерри, - выдавила я.

Она заглянула через мое плечо в комнату Джоэла. А ведь последний раз довела его до того, что парень бросил работу и сбежал из страны. Она была прекрасна, как дикая кошка, как леопард, шкуру которого она носила, и так же опасна.

ГЛАВА третья

Когда я закрыла дверь и обернулась, Шерри уже была у окна и разглядывала голубятню на соседней крыше. Глубоко засунув руки в карманы пальто, она стояла, широко расставив ноги в туфлях на низком каблуке. Шерри казалась безукоризненно выдержанной, как любой из членов привилегированного Фор Эйч Клаб.

Она купалась в деньгах, но не случайно производила впечатление рабочей пчелки.Отец её, простой фермер из Висконсина, вырос в сенатора, двадцать лет играл не последнюю роль в политике, и уже шесть лет был членом могущественного комитета по иностранным делам. Его суровое лицо, увенчанное копной седых волос, было знакомо миллионам телезрителей; прямой, стопроцентный американец, он часто учил остальную часть мира, как строить демократию. Шерри в юности пользовалась любой возможностью шокировать его радикальными идеями, но к двадцати изменила свои взгляды с точностью до наоборот и стала помогать отцу в его работе.

Джоэл встретил её как раз в этот период: на смену обществу бородатых маоистов пришли костюмированные балы в Венеции и прогулки на яхте. Хотя наследственность иногда давала себя знать: какое-то время она даже зарабатывала себе на жизнь, вначале в редакции журнала в Вашингтоне, а затем пару месяцев в издательстве, где тогда работал Джоэл. Они ходили по музеям, художественным выставкам, бывали в уединенных ресторанчиках, прекрасно проводили время на пароходах в Стейшен Айленд и на прогулках в Центральном парке... до тех пор, пока она вдруг не исчезла.