Одаренный Проклятием - [47]

— Ты продолжишь? — тихо спросил я.

— Да, конечно, — встрепенулась девушка. — Как видишь, я жива. И за это нужно благодарить ту «бабку». Но я бы не благодарила. Кто же знал, что за моё спасение придется заплатить так дорого. Хорошо, что мама не дожила до этого этапа моей жизни. Наверное, так говорить нельзя, но это правда, хорошо. А отец… Отец никогда не узнает, что я стала монстром. Но, я слишком забежала вперед, — говорящая облизала пересохшие губы и немигающим взглядом уставилась на дорогу, быстро исчезающую под колесами ее машины, — «Бабка» правда помогла. Мы поездили к ней всего неделю. А врачи хватались за головы и вопили, что это чудо. Опухоль рассасывалась, буквально, на глазах. И уже через месяц я была абсолютна здорова. Но никто и представить не мог, чем это обернется для меня в будущем. Мама светилась от счастья. Отец, я помню, купил мне большого плюшевого медведя. Я стала полноценным ребенком. Я вернулась к жизни.

Меня выдернули из могилы. Из цепких рук Смерти. Именно она попросила отплаты.

Олеся ударила по тормозам, из ее глаз струились слезы, а вот голос даже не дрогнул:

— Это началось весной этого года. Первым звоночком был приступ головной боли. Боли из детства. Я не предала этому особого значения. Такое случалось. Не часто, но случалось. А потом я услышала Ее. Она много что мне говорила в тот вечер, я так заслушалась, что чуть не попала под машину.

С того дня за свое здоровье я должна дорого платить, иначе опухоль вернется. Платить жизнями. Чужими жизнями. Я отдаю ей души, она оберегает меня. Симбиоз. Как я уже и говорила. Ты спас много людей, именно такое же количество должна была погубить я. Довольно грязная работенка, — хмыкнула девушка, — Но равновесие должно быть сбережено иначе неизбежно наступит хаос.

— Но сейчас я не вижу ее рядом с тобой, точно так же как и вчера, — непонимающе пробормотал я Олесе.

— Она появляется лишь тогда, когда нужно установить баланс. Когда один из смертников избежал своей участи. Именно тогда в игру вталкивают меня. Я выбираю любого. Это мое условие. Я могу сама выбрать следующую жертву.

— И на кого падает жребий?

— Я не разбиралась, кого убивала. Я не задумывалась об этом. Наверное, ты хотел бы услышать, что я поступала благородно и жертвовала душами насильников и преступников. Но это не так. Я выбирала человека на улице. И говорила Ей, что скоро его душа освободится. Каждый раз я сдерживала своё обещание, до того случая в парке. Ты помешал мне. И за это поплатилась я. Я — говорящая со смертью. Я — ее помощница. Я — ее орудие убийства, — она хохотнула, — Знаешь, традиционно смерть изображают в черном балахоне с косой. Вот я и есть та коса.

— Ты единственная говорящая?

— Да, — блондинка утвердительно кивнула, — Спасаешь души только ты, видящий. Отправляю их обратно только я.

— И зачем мы едем в деревеньку?

Олеся улыбнулась, впервые за весь рассказ, искренне и счастливо:

— Я надеюсь найти эту женщину. Пусть вернет все на место. Пусть обратит вспять четырнадцать лет. Я лучше умру от опухоли, чем буду уничтожать людей.

— Ты уверенна, что именно этого хочешь? — уточнил я у девушки.

— Да. Я не могу так больше. На моей совести больше десяти смертей. И самое страшное, что я знаю про них все. Имена, фамилии, истории из детства, семью. Я узнаю это все о них в момент их кончины. Вся их память передается мне. Это больно. Это больнее рака.

— Скажи, — вдруг осенило меня, — среди них есть Левенчук и Прохоров?

Говорящая на секунду задумалась:

— Нет, таких нет.

— Хорошо, — я набрал воздух в легкие, — А я зачем с тобой еду?

— Ну, во-первых, если в моем проклятии виновата эта «бабка», то есть шансы, что она даст ответы и на твои вопросы о даре. Или тебе просто есть, что узнать у человека с такими способностями, — а потом чуть тише добавила, — Да и страшно мне одной к ней ехать.

Девушка задумавшись, продолжила:

— У тебя есть возможность сейчас отказаться от всего и выйти из машины.

— Ага, именно для этого ты увезла меня от города, хрен знает куда, остановила машину посредине леса и предлагаешь выйти? Ну, уж нет, дорогуша, я еду с тобой.

Победно улыбнувшись, Олеся сразу переключила на третью передачу и вдавила педаль газа.

— Олесь, если ты умрешь, то появится другая говорящая. Ведь так?

Девушка вздрогнула от моих слов:

— С чего ты это взял?

— Ты же сама сказала, что кто-то должен поддерживать баланс. Души спасаю я. А кто их восстанавливать будет?

Говорящая вздохнула:

— Веришь, мне тогда будет уже все равно, — она улыбнулась, — Главное, что это буду делать не я.

— Ты хочешь сказать, что живешь с этим всего пять месяцев? — на пальцах подсчитал я время.

— Да.

— И ты уже готова отказаться от жизни?

— Ты хочешь сказать, я поступаю хорошо? — процедила она сквозь зубы.

— Это ведь не твой выбор…

— Вот именно! За меня решают! Ненавижу, когда за меня принимают решения!

— Я живу с этим почти с детства, — заговорил я, а девушка притихла, — Я не помню, когда впервые столкнулся с потусторонним. Кажется лет в десять.

Может и раньше, я не помню. С тех пор я стал другим. Видящим, как называют меня. … Даже не знаю, как вас всех обозвать. Те, кто связан с тем же с чем и я. И я смирился. Я принял это, как часть себя. Да, не спорю, я бы хотел жить обычной жизнью, я бы хотел отказаться от всего этого. Но для меня важнее то, что я могу принести кому-то пользу. Я могу кого-то уберечь от опасности. Для меня сейчас важнее всего, понять, что случилось с моими друзьями.… Даже не так! Мне важно знать, кто их убил. И отомстить. Даже если я слабее, даже если у меня шансов ноль, я буду бороться. Несомненно, я хочу знать, откуда у меня этот дар, это проклятие. Но это не самое важное на данном этапе жизни. Я должен помочь им, а уже потом себе. Понимаешь разницу?