Ода утреннему одиночеству, или Жизнь Трдата - [38]

Шрифт
Интервал

Таким образом, дом потихоньку стал терять ту последнюю приятность, которую еще недавно имел, в нем уже не было удобно работать и отдыхать. Возвращаясь от Джульетты, я окунался в атмосферу такой подавленности, словно идет война (впрочем, она и шла, и не только в стенах нашей квартиры). Женщины, которая меня любила, не было в этом доме уже давно — была женщина, которая меня терпела, а теперь исчезла и она, ее заменила женщина, которая меня ненавидела. Если у мужа возникает желание уйти из дому, он уходит так далеко, как только возможно. Я уже собрался уходить, но в однокомнатную квартирку Джульетты меня особенно не тянуло — не из-за того, что она не могла отослать дочь к своей матери надолго или насовсем, а просто потому, что это было слишком близко. И вот в наши постельные разговоры стало все чаще прокрадываться одно слово, вернее, одно название, которое у нас обоих ассоциировалось с местом, где мы когда-то были если не счастливы (ибо в самом существовании подобного состояния есть серьезный повод сомневаться), то, по крайней мере, свободны, — Москва.

Сперва это было действительно всего лишь состоявшее из шести букв слово, пароль, соединяющий влюбленных, игра, за которой время уходит безболезненно, но чем невыносимей становилось настоящее, тем больше его подменяла странная, существовавшая словно в ином измерении картина мироздания, порождаемая разговорами двух любовников, каждый из которых уже не только он сам. Когда два человека постоянно что-то между собой обсуждают, у них быстро складывается общее представление о действительности, которое не только не отражает объективную реальность, как, впрочем, всякая фантазия, но и намного ярче и убедительнее, чем те смутные, сентиментальные грезы, которые мы обычно лелеем каждый поодиночке. Так возник образ города, где, как мы помнили, в отличие от Еревана, никого не интересовало, кто с кем гуляет. Москва — город мирового значения, третий Рим, где можно было ходить в обнимку с еврейкой или негритянкой, индуской или латышкой, и если кто-то тебя при этом преследовал, то только КГБ, но теперь даже КГБ подобными вещами не интересовался. Шаг за шагом прошлое поменялось местами с будущим, и то, что было воспоминанием, начало превращаться в мечту. Москва должна была стать той землей обетованной, где решатся все наши проблемы. Мы надеялись издать в Москве мой научно-фантастический роман, безнадежно застрявший в ереванской типографии. Защиту Джульеттиной диссертации по русской советской деревенской литературе (Распутин и прочие) отодвинули на неопределенное время — и с этим тоже следовало разобраться в Москве.

Далее мечта преобразилась в план, и нужна была лишь малая толика энергии и решительности, чтобы претворить этот план в жизнь. Опираясь на мою инициативность, мы не забрались бы дальше оперы, потому главную роль взяла на себя Джульетта. Она обзвонила всех своих московских соучениц по академии и нашла наконец какую-то подружку, которая как раз собиралась ехать в Америку читать лекции об Осипе Мандельштаме и готова была с удовольствием уступить на целый год свою квартиру представителям той национальности, чей язык напоминал ее идолу и кормильцу дикую кошку. Оставалось добыть билеты на самолет, что было отнюдь не так легко, потому что Конвент уже пришел к власти и лица наиболее предусмотрительные торопились покинуть родной город, хотя и не по тем причинам, что мы, а поскольку армяне в своем большинстве — народ предусмотрительный, то толкотня предстояла большая, но Джульетта справилась и с этим. Мне осталось лишь упаковать свою спортивную сумку, ту самую, с которой я однажды уже в этом направлении летел.

Часть четвертая. Ночь в Вермонте

В Москве мне понадобилось не слишком много времени, чтобы дать окончательную дефиницию современному человеку как таковому: это существо, которое в результате длительной эволюции научилось различать национальности. По сравнению с той далекой эпохой, когда люди умели различать только пол, это, безусловно, шаг вперед; правда, прогресс в одной области может привести к регрессу в другой: ведь с различением полов в конце двадцатого века опять возникли трудности. Был еще и промежуточный период, когда человечество пыталось положить в основу классификации друзей и врагов служивший паролем сакраментальный жест (кто делает перед грудью вертикальные и горизонтальные движения, а кто нет; кто сколькими пальцами и в каком направлении), но эти страсти на сегодня утихли. Сейчас уже национальность стала основой для моральных суждений типа: всё, что не приносит пользу твоему народу, от дьявола и подлежит уничтожению, в том числе по мере возможности и другие нации. Национальность помогает примириться со своим положением человеку на смертном одре: в эпоху, когда сигары Циолковского, вспыхивая, освещают царящую в небе пустоту, можно надеяться хотя бы на то, что ты будешь жить дальше в будущем своего народа. В национальной идее можно почерпнуть такое наслаждение, какого средний человек, то есть полуимпотент, никогда не получит от любви. Даже последний подонок способен претворить эту идею в самую нужную в жизни и поэтому самую дефицитную субстанцию — уважение к себе. Поскольку человеку, наделенному множеством корыстных инстинктов и преступных наклонностей, редко удается найти в себе черты, за которые он мог бы себя уважать, то национальность как олицетворение коллективной добродетели буквально необходима ему для существования, можно даже сказать, что, если бы наций не было, их пришлось бы выдумать, как когда-то выдумали богов. К какому душевному и умственному параличу может привести нацию положение, когда ей приходится вдруг корригировать определение самой себя как абсолютной добродетели, показывает судьба Германии в этом веке. Даже убийцы должны иметь возможность умирать с улыбкой на устах, пробитые пулей не полицейского, а солдата в чужом мундире.


Еще от автора Калле Каспер
Кассандра

Драма в двух актах с прологом.


Буриданы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ищу работу проститутки

Маленькая пьеса в двух картинах.


Сталин или Величие страны

Трагикомедия в трех актах.


Чудо: Роман с медициной

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Остров обреченных

Пятеро мужчин и две женщины становятся жертвами кораблекрушения и оказываются на необитаемом острове, населенном слепыми птицами и гигантскими ящерицами. Лишенные воды, еды и надежды на спасение герои вынуждены противостоять не только приближающейся смерти, но и собственному прошлому, от которого они пытались сбежать и которое теперь преследует их в снах и галлюцинациях, почти неотличимых от реальности. Прослеживая путь, который каждый из них выберет перед лицом смерти, освещая самые темные уголки их душ, Стиг Дагерман (1923–1954) исследует природу чувства вины, страха и одиночества.


Дорога сворачивает к нам

Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.


Признание Лусиу

Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.


Прежде чем увянут листья

Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Демонстрация в Бостоне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Путешествие к истокам мысли

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.