Ода любви - [17]

Этот мужчина был наделен обаянием и сексуальностью, против которых не могла устоять ни одна женщина. И Мишель не являлась исключением из правила.

Даже после нескольких часов, проведенных за рулем автомобиля, его слегка помятый синий костюм и белая рубашка кажутся свежими и элегантными, а некоторая небрежность в одежде придает еще больший шарм, возмущенно отметила про себя Мишель и тут же почувствовала себя жалкой в своих стоптанных туфлях, потрепанных джинсах и цветастой майке.

Джефф бесстрастным взглядом окинул ее с головы до ног. Ощущая себя букашкой, которую рассматривают в микроскоп, Мисси беспокойно переступила с ноги на ногу и откинула со лба непослушную прядь, которая выбилась из-под ленты, стягивающей волосы.

— Ты испачкала щеку, — с небрежной усмешкой заметил он, и это переполнило чашу ее терпения.

Джеффри неожиданно шагнул вперед, и она, в смятении вскрикнув и выставив руки в защитном жесте, отпрянула. Ей казалось, что, если он прикоснется к ней, она рассыплется на крошечные кусочки.

— Я только хотел предложить тебе это, — спокойно произнес он и протянул ей белоснежный носовой платок. — Почему ты реагируешь на меня как на ядовитую змею? Я никогда не ударю тебя.

Мишель была готова поверить в это. Она никогда не испытывала перед этим человеком физического страха, но в нем таилась такая огромная эмоциональная сила, что порой девушке становилось не по себе.

— Может, ты предложишь что-нибудь выпить… своему мужу? — Джефф сменил тон на беззаботный так неожиданно, что голова у Мисси пошла кругом.

Нет! — хотела она крикнуть ему, желая, чтобы он ушел как можно быстрее, пока Тони не вернулся домой. Эти слова уже готовы были сорваться с ее губ, но она сдержалась. Если Джеффри заметит, что жена жаждет избавиться от него, то сразу же заподозрит неладное и догадается, что она что-то или кого-то прячет от него.

Тони еще утром взял ее машину и отправился в город. Он предупредил сестру, чтобы она не ждала его раньше пяти часов вечера, а это означало, что он появится не раньше шести.

Если мне удастся продолжить беседу с Джеффом, подумала Мисси, то я смогу незаметно выпроводить его, не вызвав подозрений.

— Кофе был бы очень кстати, — заметил он. — Я в дороге с самого утра.

— Кофе?..

Мишель двинулась на кухню, чувствуя, что он идет следом за ней.

Ее не волновало то, что она ведет себя не слишком любезно, и занимало только одно удивительное ощущение того, что они идут в ногу. Невозможно было не вспомнить, как они шли бок о бок по проходу церкви в день своей свадьбы.

— Не знал, что ты любишь копаться в земле, — сказал Джеффри.

Как ему удается сохранять олимпийское спокойствие? — мысленно поразилась Мишель. Как он может болтать с такой непринужденностью, словно они просто знакомы, и не более того?

Она никак не могла прийти в себя, испытав при его появлении настоящий шок.

Мое отношение к этому человеку напоминает качели, которые раскачиваются от ненависти до тоски, думала Мисси, разрываясь между желанием, чтобы Джеффри оказался как можно дальше от нее, и потребностью привязать его к себе навсегда.

Но способен ли этот человек хоть на какие-то чувства?

— У тебя ведь такие тонкие, холеные пальчики, — продолжил он и указал на ее руки.

Мишель опустила глаза. Какая ошибка, подумала она, ощутив вспышку золотого кольца, поймавшего луч дневного солнца, словно острый удар ножа.

— Я никогда не замечал, чтобы ты…

— Ты вообще меня не замечал, — резко оборвала его она. — В противном случае ты бы никогда…

Она поспешно остановила себя, сдерживая гнев. Ей хотелось закричать, забросать мужа упреками, но она не имела права показывать, как сильно он действует на нее и как болит ее измученное сердце.

Нельзя давать ему подтверждение того, что его чудовищная месть удалась.

Но Джефф не позволил ей отвертеться так просто.

— Никогда не замечал? — переспросил он.

— Ты бы не удивился, увидев меня в саду, — быстро ответила Мисси, — если бы знал обо мне чуть-чуть больше. Мой отец руководил небольшим ботаническим садом, и нет ничего удивительного в том, что я унаследовала от него любовь к растениям. — Она стремилась говорить так же небрежно, как и Джеффри, и радовалась тому, что это у нее получается, хотя светский тон давался ей с огромным трудом. — Мне нравится копаться в земле, сажать цветы, подкармливать их, растить и ухаживать за ними. Это чем-то напоминает воспитание ребенка…

— Вот как? — с сомнением в голосе заметил Джефф.

— О, конечно, ребенок — это совсем другое дело. — Мишель нелегко было говорить на эту тему. — Все, что мы можем, — это любить его и заботиться о нем, а затем позволить ему уйти. Родители учат свое дитя отличать хорошее от дурного, но им все равно рано • или лоздно приходится предоставить ему возможность идти собственной дорогой.

— И ты была бы в состоянии сделать это? — спросил Джефф, усаживаясь за кухонный стол. — А что бы ты почувствовала, если бы ребенок не усвоил твоих уроков? — Странная нота прозвучала в его голосе. — Если, скажем, отец…

— Джефф, ты о чем? — Мишель повернулась к нему, продолжая наполнять чайник водой, и в ее янтарных глазах сверкнуло раздражение. — Ходишь вокруг да около и не решаешься прямо спросить, не забеременела ли я той ночью? Можешь не беспокоиться, этого не случилось. Ты был достаточно предусмотрителен, чтобы оградить себя от подобных последствий, хотя и облек это в другую форму.