Очки для секса - [47]
«Надо звонить Майке. А то меня это великолепие задавит. Нет, задушит. Нет, сделает параллельной. Хотя куда уж больше… Нельзя быть здесь одной. Пора прорываться отсюда к людям!» — и Аня достала телефон.
— Май, ты в курсе — мы на экскурсию через сорок минут едем?
— Привет, пока не в курсе.
— Нет, Майя, уже в курсе! У метро тебя жду на углу Невского и Грибоедова. Привет, дорогая.
Обратно Аня шла по Невскому. Наткнулась на островок художников. Посмотрела внимательно — Петра не было. И картины другие. И какие-то стеночки-стеночки. Ходишь по небольшому пространству и всё кружишь вокруг стенок. И вдруг — одна. Не картина и не скульптура. Большая квадратная светло-серая с голубым. И картина, и рама — всё из одного материала, всё одним цветом и всё в одном — неразделимые они. Аня встала перед ней и не могла сдвинуться с места. Зазвонил телефон, Аня услышала не сразу — звонила Майя:
— Ты где?! — Майя пыталась перекричать Невский.
— Здесь.
— Очень информативно!
— У картин.
— Поняла, сейчас подойду.
Майя появилась через минуту. Аня так и не сменила позу.
— Ты чего замерла? — Майя пыталась заглянуть подруге в глаза.
— Май, ты посмотри, какое чудо!
— Вот это?!
— Ага…
— Ань, ты меня прости — это жуть!
— А мне нравится…
— Что это? Ни рыба ни мясо? И почему рама слитно с картиной? И, вообще, из чего это сделано?
— Май, тебе не нравится? — Аня была поражена.
— Абсолютно. Сколько этот шедевр стоит?
— Пятьсот долларов! — вовремя подошел автор произведения и начал рассказывать, что это такое.
— Понятно-понятно! — Майя его остановила. — Ань, я бы еще поняла пятьдесят долларов! Но и то — поморщилась бы, честное слово! Пошли отсюда.
Майя потянула Аню за руку. Аня пошла, но какая-то мысль в ней осталась. Художник вслед крикнул:
— Надумаете — приходите, девушка! Такой работы больше нет! Очень уж трудоемко её делать! Такие вещи только на заказ делаю — приходите!
— Ты же её не купишь? — Майя как локомотив неслась к Спасу.
— Сегодня — точно нет, — Аня еле поспевала за подругой.
Наконец они сели в катер. Получили одеяла, что их сильно удивило.
— Ань, ну зачем нам эти каналы? — Майя пыталась завернуться в одеяло. — Какая разница: по набережной ходить город смотреть или по каналам? И ветер там наверняка.
— Май, ты хочешь сказать, что ещё не видела Питер с воды? Не каталась по каналам?
— Ань, это ж развод для туристов, ну? Неужели не понимаешь?
— Развод мостов — вот главный местный развод. И, кстати, давно это ты коренной петербурженкой стала?
— Могу посчитать точно, сколько дней.
— Сделай милость! А пока дни не превратились в месяцы — боже, какой срок! — поехали, а? И потом, я — туристка. Ты ж меня не бросишь?
— Так уже едем. Сама бы не сбегала… Слушай, ты очки купила что ли?
— Не, что ты! Это из старых запасов, — Аня убрала очки в сумку.
Экскурсовод начал что-то рассказывать — хороший повод помолчать. Было свежо, и в укутывании в одеяла появился какой-то шарм. Про Венецию Аня даже не вспомнила, потому что ничто в Питере её не напоминало. Масштаб другой. Всё другое. Молчали, потому что не разговаривалось. Бывает красота, которую не надо обсуждать. Не надо делиться впечатлениями о ней. Не надо показывать пальцем и просить поучаствовать в твоем восторге. Это минуты в другом измерении. Оказывается, достаточно изменить угол зрения: спуститься метра на два вниз — и ты в другом городе. Когда «вышли» из одеял, начали говорить:
— Майя, ты как хочешь, а я завтра опять поеду. И каждый день буду ездить. Вот! Я — туристка, мне можно попадаться на этот развод.
— Ань, я с тобой! Со мной тебя не разведут — я ж уже несколько дней как местная.
Следующее утро подруги начали с посещения больницы. В палате всё те же: Валя и бабушка.
— Валя, — Аня сделала серьезное лицо, — меня, конечно, очень волнует твое самочувствие, но первый вопрос о более важном: как Улька поживает?
Валя сначала не понял, потом понял, потом понял, что с ним шутят, и только потом — засмеялся.
— Отлично, лопает огурцы!
— Странно… — Аня внимательно посмотрела на Ульку, — раньше она их только ела. Кстати, если хочешь посмотреть, как она художественно какает, то я оставлю тебе волшебный журнальчик.
— Хочу! — Валя уже смеялся в голос.
— Май, доставай, что ты нам с Улькой глянцевого купила.
Майя достала журнал. У Ани округлились глаза.
— Май, а кроме «плейбоя» ничего не было? Это ж у нас Ульяна, а не Ульян… или тебе известно больше, чем мне?
И тут все посмотрели на бабушку, и не смеяться дальше было невозможно. Лидии Ивановне пришлось труднее всех, пока она не поняла, что здесь опять шутят.
— Валя, ты уж прости, но для Ульки мы оставим «гламурчик» — его она обожает, — Аня посадила Ульку на ладошку. — Надо успеть понежничать, пока она глянцевую страничку не поела.
Майя доставала из пакетов фрукты и всякую еду.
— Зачем столько! — взмолилась бабушка, — Валя ест плохо, всё выбрасываю!
— Ну-с, молодой человек, — Аня опять сделала серьезное лицо, — теперь о Вашем здоровье. Будьте добры, представьте нам с Вашей тётушкой полный отчет за прошедшие почти два дня. И объясните, милостивый государь, причины Вашего плохого аппетита.
— Я ем, просто есть не хочется. А доктор сказал, что если всё так пойдет — больше операция не понадобится.
«…Эта книжка и задумывалась, и получилась второй. Точнее, вторым. Побегом. Побегом провинциальным. И еще она самая «в лоб» — в лоб о том, как уйти, чтобы вернуться. И точка. Без аллегорий и тайных смыслов про возвращение себя себе, или просто к себе, или еще какой-либо игры слов.Здесь всё просто: от кого ушла — к тому и пришла, в смысле вернулась. Вроде бы. Хочется верить, что всё именно так. Был соблазн — что греха таить — устроить гастроль между кавалерами в новых декорациях. Не случилось…В общем, получилась почти нравственная история, такая почти безупречная с точки зрения морали.
Это мужчины могут бесконечно смотреть на огонь, слушать, как бежит вода, и что-то там еще. А женщины бесконечно могут только говорить и слушать, и еще читать о том, как говорят другие женщины или мужчины, женщина и мужчина, а лучше – влюбленные женщина и мужчина. Бесконечно женщины могут смотреть, слушать и читать только про любовь. Чтобы она, любовь, была или только померещилась, чтобы было её много, и чтобы выбор был, и муки выбора, ошибки и прозрения, счастливый финал, а лучше два счастливых финала – в этой истории всё это есть, всё именно так, только так, и никаких компромиссов.Это история о побеге, который мы иногда физически, а чаще мысленно совершаем, чтобы… вернуться к себе.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..
Каждый из нас хотя бы раза в жизни задавался вопросом – существует ли дружба между парнем и девушкой? Многие скажут, что это не возможно! Герои этой истории попробуют опровергнуть этот стереотип. Получиться ли у них – время покажет.
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.
Что под собой подразумевают наши жизни? Насколько тесно переплетены судьбы и души людей? И, почему мы не можем должным образом повлиять на…На…Легко представить и понять, о чём идёт речь. Слишком легко.Мы думали, что управляем нашими жизнями, контролируем их, только правда оказалась удручающая. Мы думали, что возвысились над законами бытия и постигли великую тайну.Мы…Я давно перестала существовать, как отдельное существо. Возможно, законы подчинили меня тем устоям и порядкам, которые так тщательно отталкивала и… желала принять.Слишком поздно поняли, с чем играем, а потом было поздно.
Эндрю Стилмен, талантливый журналист, сделал блестящую карьеру в газете «Нью-Йорк таймс». Его статьи пользуются огромным успехом, и это вызывает зависть коллег. Собирая материал для будущей статьи, Эндрю по ходу журналистского расследования встречается с опасными людьми. Однажды во время утренней пробежки на него нападает неизвестный. Смертельно раненный, он теряет сознание, а очнувшись, понимает, что попал на два месяца назад. Судьба дала ему второй шанс, нужно только найти убийцу…
Эндрю Стилмен, журналист «Нью-Йорк таймс», с трудом приходит в себя после покушения на его жизнь. У него нет сил работать, ему не удается вернуть любимую женщину. Единственная радость — чтение. Однажды он знакомится в библиотеке с серьезной и немного странной девушкой Сьюзи: она что-то упорно ищет, изучая целые горы книг. Эндрю, соскучившись по интересной работе, охотно соглашается ей помочь, даже не догадываясь, что его намеренно втянули в смертельно опасную историю.