Очки для секса - [40]

— Банально и банально.

— Аналогично и аналогично.

— Хорошо держите удар. Кстати, Вы играете в шахматы?

— Нет, милый Александр Дмитриевич, правил не знаю.

— Хотите научу?

— Я предпочитаю более эмоциональные игры — шашки, например.

— Шашки — это прекрасно. Но зря Вы обижаете шахматы — это очень эмоциональная игра.

— А Вы хорошо играете в шахматы?

— Смею надеяться — играл с чемпионами, и партии были не короткими.

— То есть Вы хорошо играете в шахматы?

— Хорошо, — Александр Дмитриевич не понимал, к чему клонит собеседница.

— А Вы в этом уверены? — было абсолютно не очевидно, к чему относится этот вопрос.

Александр Дмитриевич поднял руки вверх:

— Это шах!

— Не-е-ет, Александр Дмитриевич, — Аня сделала паузу и с прищуром посмотрела ему в глаза, — это уже мат!

— А Вы, Аннушка, говорите, что правил не знаете.

— Так и быть, открою вам секрет: я вообще много чего говорю…

Они разошлись по номерам, чтобы встретиться через полчаса за ужином. Александр Дмитриевич оделся торжественно — в темно-красный свитер.

— Аннушка, Вы производите впечатление уверенной в себе женщины.

— Вы сомневаетесь, так ли это на самом деле?

— Не сомневаюсь, — Александр Дмитриевич смеялся, — потому и хочу спросить, в чем природа такой уверенности? Когда женщина в вечернем платье и туфлях на каблуках, с безупречной прической и макияжем — это понятно.

— А почему моль в лыжном костюме так в себе уверена — не понятно? — Аня смотрела испытующе, и глаза её заливались смехом.

Александр Дмитриевич смеялся вслух, но тоже от души.

— С Вами не соскучишься, Аннушка!

— Ага, — Аня изобразила равнодушие, — «Со мной не соскучишься», «Не соскучишься-2» и «Не соскучишься. Возвращается».

Александр Дмитриевич просил пощады. Не словами, а жестами.

— Хорошо, буду шутить тише. А по поводу уверенной в себе моли — всё очень просто, и даже примитивно.

Аня выдержала паузу.

— Не томите.

— Мужчины думают, что платье и прическа дают уверенность в себе. И они почти правы. Но настоящую уверенность женщине дает не то, что на виду, а то, что скрыто.

— Душа.

— Не всё так возвышенно. Иногда чулки, и всегда хорошее белье и безупречный педикюр. Даже если ты в сапогах.

— Вы не шутите?

— Серьезно. Пока женщина покупает белье и делает педикюр для мужчин — её уверенность в себе зависит от высоты каблука, а когда она это всё начинает делать для себя и всегда — её уверенность в себе становится величиной постоянной и уже ни от чего и ни от кого не зависит.

— Действительно ни от кого?

— Для Вас это неожиданность?

— В какой-то степени — да. Я считал, что мужчина играет более важную роль в жизни женщины.

— Определяющую — разве это незначительно?

— Вы хотите меня окончательно запутать?

— Нисколько, просто первый шаг к уверенности — хорошее белье. А в молодости не золотые девушки первое хорошее белье чаще всего получают именно в подарок.

IX

Александр Дмитриевич улетел, не попрощавшись. Ане тоже показалось, что так действительно лучше. У нее оставалось еще пять дней. Чувствовался какой-то подъем, и текст «лепился» на этом подъеме очень хорошо. За день до окончания путевки Аня поинтересовалась процедурой отъезда.

— А Вы разве уезжаете? — администратор был искренне удивлен.

— А разве нет? Две недели заканчиваются, к моему великому сожалению.

— Подождите, я посмотрю. Но у Вас, насколько я помню, оплачены ещё две недели.

— Вы меня обрадуете и удивите одновременно, если это окажется правдой.

— Точно, я ничего не путаю. Пять дней назад оплачено продление путевки на Ваше имя на две недели. Вы поменяли решение и хотите уехать?

— Пожалуй, я не буду менять своего решения. Спасибо и извините за беспокойство.

Вернувшись в номер, Аня стала искать визитку Александра Дмитриевича. Не нашла, но опять помог администратор.

— Александр Дмитриевич, спасибо.

— Пожалуйста, рад Вам служить.

— Сбросьте по факсу Вашу визитку, пожалуйста, первую я где-то потеряла.

— Вы её просто не взяли, Аннушка.

— Знаете, оказывается, я соскучилась по тому, как Вы говорите «Аннушка», — Аня смеялась.

— Спасибо. Пусть не по мне, а по Вашему же имени, но в моем исполнении — всё равно мне приятно. Как движется Ваша книга?

— Вашими молитвами, Александр Дмитриевич! Надеюсь закончить через пару недель.

— Не забудьте позвонить. Надеюсь, Вы про наш уговор не забыли?

— Теперь уж точно не забуду.

— В Вас всё мило, Аннушка, даже Ваш прагматизм! — Александр Дмитриевич смеялся от души.

— Вы же всё понимаете, поэтому нет смысла с Вами лукавить, — очень легко Ане было разговаривать с этим мужчиной.

— Жду Вашего звонка, Аннушка, а визитку Вам передаст администратор. Я ему сейчас позвоню и скажу, чтобы передал Вам конверт, припасенный как раз для этого случая.

— Иногда мне бывает так жаль…

— Чего именно?

— Что только о концертах Сезарии и Спивакова я сожалею.

— Мне остается только повториться — Вы, Аннушка, очаровательны.

— Не стану с Вами спорить, Александр Дмитриевич, хотя Вы мне этого ещё не говорили, и Вы, пожалуйста, не перечьте, и всего доброго, — Аня медленно положила трубку и еще долго продолжала загадочно улыбаться.

Следующую неделю Аня почти не расставалась с буком. Стучала в номере, пока заряжался, потом уходила в горы и стучала там. Еще полюбила ходить в сам поселок. Здесь всё очень изменилось с её детства. Тогда Красная поляна — это было место, где просто жили люди. Дышали чистым воздухом. Пекли хачапури для себя и для гостей, а не на продажу. Собственно, с детства она больше и не ела настоящих хачапури. Еще здесь росла малина. Какая-то необыкновенная — по форме как шапочка Гугуцы, а по вкусу — ум отъешь. Зелени здесь было столько, что можно было забыть, что ты в горах. Еще здесь были бесплатные качели-лодочки и музей флоры и фауны. Только качели помнились лучше, чем музей. Аня пыталась найти тот дом, в который они приезжали в гости, но так его и не нашла. Когда горные лыжи стали массовым физкультурным движением, всё здесь изменилось. Сейчас для малины было уже несколько поздно. Пожалуй, по-прежнему радовали воздух и тишина. И те же, и в том же избытке. Коктейль «Давно-сейчас» действовал бодряще. Ноги уставали, поэтому можно было спокойно сидеть и работать. Когда и руки уставали стучать по клавишам, только тогда голова понимала, что пора спать. Удивительно, но целая неделя прошла почти в молчании. Разговоры случались только с администратором и барменом.