— Если что, меня всегда тянуло в науку! — пятнистый махнул рукой на различия пищевого этикета и заработал ложкой.
Четыре девочки незаметно переглянулись и неожиданно хихикнули в унисон.
— Занятно. Мужчины обычно помалкивают о книгах и наоборот начинают хвастаться на тему боевого прошлого. Ты — нет, — заметила Жулдыз, перекладывая на тарелку Вадима самое большое баранье ребро с изрядным куском мяса.
— Потому что я не из них, — хуман наконец расслабился и перестал косить взглядом на мёртвые тела на полу. — Никогда не стремился никому подражать.
— Почему? — искренне заинтересовалась Хе. — Мужчины же обычно стараются всегда всё упрощать? Разве ты не хотел быть самым сильным?
— Не-а. Не знаю, какие вам всем попадались мужчины, но мне это никогда не было интересно по-настоящему.
— Как так?
— А приходилось сталкиваться с такими, как вы говорите.
— И? — тёмной действительно было интересно.
— Печальное зрелище. Удручает: скучно и противно и не о чем поговорить. Войны не вечны, мир в итоге всегда наступает. А непритязательные желания тех, кого вы описали, меня регулярно и искренне раздражали.
— Почему?! — похоже, у всех присутствующих происходило то, что человек звал разрывом шаблона.
— На животных похоже. Справедливости ради, среди моих товарищей примитивных было немного.
— Примитивные тебя раздражали даже тогда, когда они были с тобой одного народа? — вцепилась в последнее слово Жулдыз.
— Даже когда они были со мной из одного отряда, — фыркнул товарищ.
— Необычно.
— Да ну… Просто у нас с вами различный опыт и различные культурные базисы. — Хуман дипломатично скруглил углы, но кроме Асем его никто не понял. — Кто-нибудь из вас может мне популярно растолковать, что будет дальше? Эти трупы, нападение на нас. Чего ещё ждать?
— От асханы уже наверняка послали за стражей, — торопливо ответила Хе, старательно опережая подруг. — В течение половины часа появятся представители городской власти. Поговорят с владельцем трактира и, что менее вероятно, с тобой.
— И всё? — Вадим на секунду даже перестал жевать.
— Да, — уверенно тряхнула волосами в воздухе и сиськами в разрезе жилета полукровка.
— Нет, — из вредности возразила Асем. — После разговора с хозяином заведения стража должна ещё унести тела. М-м-м, если хозяин не возьмется похоронить сам, — смущённо поправилась она под красноречивым взглядом эльфийки. — Вадим, слушай, — она махнула рукой на приличия и положила кончики пальцев на его запястье.
Несмотря на то, что они находились в людном месте.
— Да? — человек заинтересованно оторвался от еды.
Посмотрел ей в глаза, что-то прикинул и решительно поёрзал на лавке, касаясь ее под столом своим коленом.
Она поощрительно опустила веки и и решительно прижалась своим бедром к его бедру.
От двух орчанок и одной дроу манёвр не укрылся — те опять хихикнули.
Асем с удивлением обнаружила, что ей на это абсолютно наплевать.
— Этот, — она кивнула на место, где сидел Хосров, — взбеленился тогда, когда ты про культурный код заговорил.
— Точно?! — Вадим напрягся. — Это важно.
— Да. Я сразу его мысли не расшифровала, то есть не поняла. Увидела — но ушло время чтобы сообразить.
— В смысле?
— Ну знаешь, как когда на чужом языке общаешься? Слышишь слова, а соображаешь содержание только через мгновение или пару, — подобрала она аналогию, чтобы товарищ понял. — Ты услышал и запомнил, но дошло не сразу.
— Ааа.
— Можешь объяснить, о чём ты думал в этот момент? — орчанка заглянула товарищу в глаза и требовательно подхватила его под руку.
Будто бы невзначай прижимаясь к его предплечью своей грудью, как это делали до того Хе и Акмарал.
— А ты чьи мысли тогда читала? — Вадим подозрительно посмотрел на неё. — Мои или его? Колись давай.
— Твои, — честно призналась Асем. — Твои мне показались интереснее, — она деликатно опустила взгляд и улыбнулась.
— Я увидел в нём кое-что знакомое из моей предыдущей жизни. Оно всё мне активно не понравилось.
— У тебя тогда возник какой-то очень яркий образ, большой и сложный. Как ты говоришь, комплексный. Что это было?
— Одна аксиома. Если народ помнит свою историю, его реально не сломать.
— Что такое аксиома? — поинтересовалась Хе, с интересом наблюдая за грудью дочери хана и предплечьем человека.
Асем, уловив её интерес, очень прикольно застеснялась, но не отодвинулась.
— Утверждение, принимающееся на веру без доказательств.
— А почему ты тогда подумал, что этот Хосров совсем не понимает орков? И не только нас? Какое-то явление, мне незнакомое.
— Совесть и чувство собственного достоинства, — хохотнул человек. — Разве что-то новое? Я о них думал, но в масштабе психологии народа.
— А-а-а. Видимо, я просто не так сообразила в суматохе. Ты имеешь в виду, что тебе и нам будет стыдно посрамить предков? Если отойдём от своих принципов?
— Не так линейно, но да. Где-то так.
— А почему ты тогда подумал, что геноцидом уважающий себя народ запугать нельзя? Там ещё что-то про родителей и детей было.
Жулдыз, Акмарал и Хе замерли, тоже внимательно ожидая ответа.
— Я же успел познакомиться с вашим народом в вашем лице. Если твои предки — герои, и ты об этом знаешь, то… Хм, как бы тут сказать попроще… В общем, есть такая фигня в психологии: модель поведения, которую ребёнок или формирующаяся личность копирует с авторитетов.
