Очищение болью - [30]

Анатолий Митрохин, положивший немало сил в борьбе с «христопродавцами», как во времена советские, так и в нынешние, называет себя порою то ли в шутку, то ли, скорее всего, в серьезном раздумье – Дон-Кихотом. Рыцарь без страха и упрека – вершинный образ западной литературы и герой книги на все времена, которую, по выражению Ф. М. Достоевского, человек не забудет взять с собой на последний Суд Божий, преломляется в сознании Анатолия Михайловича в соответствии с его коммунистическим представлением о зле и добре. А как же иначе? Митрохин же человек чести, верный ленинец, соответствующие идеалы отстаивал не только на бумаге, но и с оружием в руках. И если Николай Островский – большевистский Христос, то он, Анатолий Михайлович, Дон-Кихот – коммунистический. И это ничего, что кто-то над этим подсмеивается, называя носителя чистых коммунистических доспехов несовременным. Идальго из Ламанчи был тоже «одет не подобно эпохе», да отстаивал хотя и старые, но рыцарские принципы, перед которыми люди доброй воли доселе склоняют колени. И если с коммунистическим идеалом народ наш побил фашизм, поднял из руин страну и взлетел в космические выси, то как к нему прикажете относиться порядочному человеку? Ему, Анатолию Митрохину, марксисту, воспитаннику революционной партии? Вопрос.

Но вспомним детство и отрочество Анатолия, его фронтовую жизнь. В какой среде находился он в самый благодатный для формирования личности период? В среде многострадального народа, который в трудную годину сумел «осадить» в душах своих туман и «увидеть над собою чистое высокое небо». В ту пору народ наш сумел подняться до таких духовных, горних высот, что битва с гитлеровской Германией, по масштабу сравнимая с библейскими событиями, переросла в его глазах из борьбы за личную независимость и независимость Отечества в беспощадное сражение во славу Божию с мировым, вселенским злом, с деяниями Дьявола. (Известно, какие оккультные силы были сосредоточены в третьем рейхе). В этом феномен нашей Победы. В этом феномен народного пастыря, его полководцев, людей верующих, сумевших направить в славное русло божественное озарение «братьев и сестер», переваривших, по словам Николая Бердяева, большевизм – он обрусел. Этого-то никогда и не простят нам недруги – сатанисты, отечественная либерально-бессмысленная мошкара. И не удивительно, сколь молниеносно и ловко использовали они во второй половине прошлого века бездарность дорвавшихся у нас до власти выскочек, сначала богоборцев и храмовержцев, как Хрущев, затем откровенных смердяковых, «лицемеров – подсвечников», выплеснувших на народ свой ушаты грязи, развративших своей бесовской пропагандой порнографии и насилия неискушенные души. По их, по их вине, а не по каким-то другим «объективным» причинам (прав А. Дж. Тойнби), гибнут великие государства. Погибло и наше, советское. Мы стали горькими не только свидетелями, но и соучастниками разорения отчего дома, опустошения душ, опустошения родной земли. И впору уже кричать во весь голос, вспоминая былое:

Пусть под окошком нищий вьется

И слезы капают с лица.

Пусть с фронта батька не вернется,

Но Бог стоял бы у крыльца.

Я уважаю взгляды и убеждения коммуниста Митрохина, даже когда читаю в его книге о великих людях России Пушкине, Лермонтове, Маяковском, Есенине, Фадееве и других такие слова: «Жизнь дается один раз. Уповать на то, что душа, отделившись от бренного тела, будет жить вечно, еще более иллюзорно, чем верить в светлое будущее всего человечества». Я понимаю: евангельские слова о том, что у Господа все мы живы, для Анатолия Михайловича могут быть и не убедительными. Не знаю, станут ли таковыми другие речения: «Христианское бессмертие это жизнь без смерти, совсем не так, как думают, жизнь после смерти». Это рек друг Пушкина, тот самый, что в «Риме был бы Брут», – Петр Яковлевич Чаадаев. Чтоб ни говорили об этом оригинальнейшем русском философе за его нелицеприятные слова о своей стране, это был все же гениальный человек, кстати, заявивший (об этом наши доморощенные любители гласности и мировых, т. е. «золотого миллиарда», ценностей предпочитают умалчивать): «Русский либерал – бессмысленная мошка, толкущаяся в солнечном луче; солнце – это солнце запада». И это он начертал гневно: «Я предпочитаю бичевать свою родину, даже огорчать ее, только бы ее не обманывать».

И опять о вере. Послушайте, какая глубина мысли, какая убедительность: «Религия – есть познание бога. Наука есть познание вселенной. Но еще с большим основанием можно утверждать, что религия поучает познать бога в его сущности, а наука в его деяниях; таким образом, обе, в конце концов, приходят к богу». Господи, да ведь так мыслил и сам Михайло Васильевич Ломоносов – «начало всех начал», сделавший научное познание формой религиозного опыта. «Правда и вера суть две сестры родные, дщери одного Всевышнего Родителя, никогда между собою в распрю прийти не могут, разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрствования на них вражду всклеплет» – это его, нашего русского Леонардо да Винчи выражение, как и восклицание: – «Скажите ж, коль велик Творец!»