Очевидность и построение. Материалы для критики исторической догматики - [85]

По мнению Г.Гунгера таковыми являлись клюнийцы и цистерианцы:

«В XI и XII столетиях ум (дух) клюнийцев и цистерианцев причинял запасам библиотек далеко идущее ограничение, прежде всего для дальнейшей писательской деятельности, путем позволения лишь сугубо теологической, в частности, аскетической, литературы». (Гунгер, 69)

Итак, мы должны констатировать, что очевиден парадокс, что ранние предхристиане сохраняли рациональность античной культуры, в то время как более поздние, среднесредневековые христиане снова упраздняли их в пользу внутреннего набожного мистицизма. Похожий процесс мог бы иметь место и в мусульманской Центральной Азии. Но, в отличие от Центральной Азии, в Европе имел место в конце XV и начале XVI столетий новый культурный взлет. Откуда прибывала новая энергия рационализма, которая приводила в конце XV и начале XVI столетий к тому, что запускалось новое наступление образования, которое связывается в Германии с именами Менахтона[182]^[182] и Адама Ризе? (Как мы увидели, мы находим к этому времени также в этой культурной реновации большую причастность иудейской культуры, и то, что Паулюс позволяет печатать Фагиусу даже Библию для немецких христиан на тогдашнем иудейском шрифте). К сожалению, иудейское участие в немецком возрождении до сих пор исследована мало.

То, что всегда стимулировало новое наступление образования, в XVIII веке вновь опустило систему образования вместе с культурой на низкий уровень:

«В конце XVIII столетия в университетах насчитывалось небольшое число студентов, было безденежье, общественное порицание и издевательство, .. при государственном пренебрежении или безразличии. Во имя просвещения осуждали критики и реформаторы устаревшую средневековую конституцию университетов, педантично схоластичные учебные программы, теологический догматизм, увлечение имитации латыни и незначительную оценку полезного, современного и практичного. (.). Уже в 1795 году нападения были распространены так сильно, что современники говорили об общественном кризисе доверия университетам. Некоторые голоса требовали полной отмены университетов». (K.-E. Jeismann и P. Lundgreen (Hg), Handlung der Deutschen Bildungsgeschichte («Руководство немецкой истории образования»), Bd. III, S. 223)

Кризис университетов был столь глубоким, что берлинский университет, который был основан в 1810 году (после того, как прусский университетский зал был закрыт), назывался не «университет», а «учебное заведение».

Положение дел в гимназии было не лучше. В центре находились теология и древние языки. Грамматика «как элементарная философия» (Hegel) была написанной прописными буквами (Grossbeschrieben), работа с текстами начиналась только в старших классах. В истории разрабатывалась «немецкая передача», и проявлялась забота к «выражению эмоций» учениками. «Христианский гуманизм» базировался фактически прежде всего на образовании чувств. Любое другое отношение к практике подпадало к подозрению о материализме и рассматривалось как безбожное.

Благодаря исследованию Й.Клайбера мы знаем, например, ситуацию со школой у Гегеля: «Гимназия пребывала тогда в невероятно неудовлетворительном состоянии. Преподаватели находились в недостатке постоянной зарплаты, преподавание шло на школьные деньги учеников; они (преподаватели) говорили о желании по возможности иметь много учеников. Поэтому мы встречаем в верхних гимназиях (старших классах гимназии) одиннадцатилетних наряду с двадцатилетними. При этом полностью отсутствует учебный план, каждый преподаватель преподает на собственный кулак и ответственность». (J. Klaiber, «Hoelderlin, Hegel und Schelling in ihren schwaebisten Jugendjahren» («Гельдерлин[183]^[183], Гегель и Шеллинг[184]^[184] в их швабские молодые годы»), Stuttgart в 1877, S.71 и следующие).

Но более фатальным, чем катастрофические условия учебы, был подтверждающий дух системы образования, которая полностью возбуждала противоположные отношения со стороны учеников и студентов. В биографии Гегеля доказывается, как легко интеллектуальный оппортунист мог тогда в такой системе сделать карьеру: Гегель хвалит уже в своей речи абитуриента именно эту гимназию и критикует «тяжелое состояние искусств и наук при турках». Он хвалит герцога Карла о зеленом клевере (фраза буквально переведена с гамбургского жаргона и означает хвалисть до такой степени, что хвалящему и хвалимому становится неприятно) и, естественно, также собственных преподавателей. В его первом системной фрагменте он критикует Канта и требуемое им отделение государства от церкви.

Его старый друг молодости Шеллинг стал благодаря протекции Гете в 1798 году профессором в Йене, и к нему Гегель обращается за помощью. Он (Шеллинг) способствует ему (Гегелю) в получении приватдоцентуры в университете. Тогда он становится школьным советником (Schulrat) и получает наконец настоящую профессуру в Гайдельберге, хотя критики писали, что Гегель был лишь немного более оригинальным «последователем Шеллинга». «Гегельская логика есть темное тайное знание, его кафедральные доклады запутаны, злобны, постыдны и являются ненужными для любой ясности и течения» (De Wette, согласно Franz Wiedmann, S. 50).