Очевидец - [10]

– Бездетность и была тем, что она пыталась забыть каждым следующим летом… – продолжает Ивонн и вдруг останавливается в середине фразы. Харриет очнулась от своих мыслей. Она потеряла нить рассказа.

– Эушен, чем ты занимаешься? – спрашивает Ивонн, и кажется, что она опять засмеётся.

Эушен поднимает глаза и кладёт на стол салфетку, которую он держал в руке.

– Нет, хватит, не можем же мы тут рассиживать и болтать целый день. Пора начинать готовить ужин, – говорит он и быстро встаёт. – Я утром вытащил лазанью из морозильника. Ивонн, ты же будешь ужинать с нами?

Харриет улыбается. Эушен никогда ничего не готовит. Чаще всего разогревает какой-нибудь полуфабрикат, поэтому вряд ли на такие блюда удобно приглашать гостей. Жаловаться на привычки Эушена в смысле еды обожала мама Харриет, Йорун. Он вечно питается в ресторанах, сразу видно, что вырос в Гранд Отеле Лунда, иронизировала она, вспоминает Харриет.

Хотя это и не было стопроцентной правдой, Харриет довольно рано заметила, что маму раздражает то, что Эушен сохранил своей стиль жизни после их развода, а вот им приходилось экономить каждую копеечку в своей квартире стокгольмского пригорода Бромма. Где жили мама, она и брат Пол. Но когда в семейный портрет добавился отчим и они переехали из квартиры в дом другого пригорода Спонга, то оказалось, что всё это время Эушен оплачивал и их квартиру, и их содержание. Так что источником их материальных проблем, как оказалось, были не привычки Эушена, а сама Йорун.

– Я охотно останусь на ужин, раз Харриет приехала, но дайте мне внести свою лепту в виде салата. У меня холодильник полон овощей, которые скоро испортятся. Кроме того, в них ещё остались следы витаминов, что тоже не повредит. Харриет, у тебя есть желание пойти со мной и забрать всё это?

Харриет кивает, она хочет ещё послушать о супругах Андерссон.

Как только они вышли на улицу и закрыли калитку перед носом лающего Като, Ивонн поворачивается к Харриет. Её карие глаза блестят.

– Харриет, я немножко беспокоюсь за Эушена. Я попыталась было поговорить об этом с Полом, ещё раньше, летом, но он никогда не слушает, что я ему говорю. С Эушеном что-то не совсем так, как должно быть.

Она понижает голос.

– Он стал забывчив каким-то странным образом. Ты обратила внимание на этот эпизод с чашками? Что он достал новые, хотя у нас уже были чашки. Я постоянно сталкиваюсь с подобными случаями. Часто по ночам виден свет в его окне. В пятницу свет горел всю ночь, а когда я зашла утром, то он открыл мне в той же одежде, что и накануне.

Харриет закрывает глаза. Конечно, они с Полом об этом говорили, но так явно она этого до сих пор не замечала. Эушен пишет свои статьи, он по-прежнему водит машину. Пол и его жена Ева-Лена всегда преувеличивают, поэтому Харриет думала, что им просто надо куда-то деть Като, когда они говорили о забывчивости и некоторой отрешённости Эушена.

– Я думаю, что это длится уже довольно долго, дольше, чем мы думаем, – продолжает Ивонн и отводит свою каштановую гриву волос, которую растрепал вечерний бриз. – По крайней мере, весь последний год. На него нельзя больше полагаться. Иногда возникает такое чувство, что он мысленно где-то не здесь. Ты сама заметишь, что он говорит о вещах, которые, как иногда кажется, ему приснились. Я просто хочу это тебе сказать, чтоб ты знала. Не верь всему, что ему может показаться. Когда у моей тёти Эльзы начались проявления старческой деменции, это так и проявлялось. Она могла…

– Ты не знаешь, что это там за корабль? Он же не сел на мель? – прерывает её Харриет и показывает на большой белый паром у северного мыса острова Вен. Ей совсем не хочется в сотый раз выслушивать историю про старую тётю, у которой лобно-височная деменция развилась уже в шестидесятилетнем возрасте.

– Нет, что? – Ивонн сбилась с мысли. – О господи, про салат-то я и забыла. Я тоже начинаю всё забывать, – говорит она и смеётся, будто просит её извинить. – Очень хорошо, что ты здесь, Харриет, знай это.

Знакомый запах духов и булочек с корицей достигает ноздрей Харриет, которая стоит в прихожей и ждёт, пока Ивонн гремит посудой в кухне и ищет овощи. В доме Ивонн всегда пахло одинаково, и это пробуждает воспоминания. Харриет и Пол часто бывали у неё ещё детьми, когда Эушену нужно было уехать по делам или работать, и теперь ей показалось, что время здесь тихо стояло на месте, никуда не двигаясь. Зелёные обои с медальонами в прихожей всё те же, как и тёмный комод с фотографиями на нём. На них молодая женщина с двумя маленькими детьми. Харриет думает, что это сестра Ивонн, но не хочет расспрашивать. Также стоит парочка фотографий собственного сына Ивонн Юнаса. Он моложе Пола и Харриет и сейчас учится за границей. Когда они были маленькими, Харриет частенько думала, как классно, должно быть, иметь такую маму, как Ивонн. Хоть она и была матерью-одиночкой, но она не пребывала в вечном стрессе, как Йорун, и она всегда интересовалась Полом и Харриет.

Послышалось шуршание, и Ивонн появилась в прихожей с бумажным пакетом.

– Думаю, я ничего не забыла, – говорит она.

Несколькими часами позже стеариновая свеча уже сгорела наполовину, и Харриет смотрит на пустые тарелки. Ивонн ушла к себе домой. Море чернеет в вечерней темноте за окном гостиной. За бухтой на острове Вен по-прежнему можно различить белый фасад церковной колокольни, а совсем далеко мерцают огни на датском берегу.