Очерки современной бурсы - [14]

Андрею стало грустно. Семинария рисовалась ему заведением, где встретят его как брата во Христе, приласкают. Вспомнился родной дом. Впервые в жизни он был далеко от него, в чужом месте, ночевал в столь неуютной обстановке. Если бы его встретили чуть лучше, все это забылось бы. Но уж слишком холодно, казенно приняла его семинария. И тут он впервые поймал себя на мысли, что жалеет о том, что сюда приехал. Думал он и о Лиде.

«Быть может, она была права?» — мелькнула у него мысль, но тут же Андрей постарался отогнать ее и вскоре заснул.

«БРАТЬЯ ВО ХРИСТЕ»

Наутро его разбудил шум: вставали будущие семинаристы. Как и Андрей, они спали на голых матрасах, укрывшись чем попало. Вставали недружно — одни уже поднялись, другие продолжали ворочаться, громко зевали, переговаривались.

Лежа на койке, Андрей огляделся. Его будущие товарищи оказались людьми самых различных возрастов. Среди них были и мальчики и даже пожилые «дяди», лет под пятьдесят. Его поразил также их внешний вид. Одни были бритыми, другие носили бороды разной длины и формы. Большинство было подстрижено обычным образом, но встречались и типы с длинными прическами наподобие стиляг, а у двух волосы были до самых плеч, как у заправских священников. Длинноволосые обладали лицами блаженненьких, напоминали юродивых, какими их рисуют на иконах. Не успели оба они подняться с постели, как опустились на колени и начали креститься размашистыми крестами, ударяя лбом об пол. Молились долго — минут двадцать. Кончив молитву, оба «блаженных», не обращая внимания на окружающих, принялись читать евангелие, усевшись на койке.

Андрей поднялся с постели и, достав из чемодана мыло, полотенце, отправился умываться. Чтобы попасть в умывальную комнату, нужно было пройти узкими горбатыми коридорами. Умывальники находились в одном помещении с уборными. Вокруг каждой раковины уже стояли очереди. Каменный пол был мокрым и грязным, заплеванным.

Вернувшись в спальню, Андрей достал из чемодана остатки еды. Только он собрался позавтракать, как к нему подскочил один из «блаженных» и противно-елейным голосом проскрипел:

— Брат! Не положено кушать до молитвы. Нужно сперва пойти к преподобному приложиться, а после вкушать пищу!

Первым чувством, охватившим Андрея, было желание сказать «блаженному», чтобы тот не лез не в свои дела. Но Андрей сдержался, считая, что ссориться в первое же утро просто неблагоразумно с его стороны, тем более с таким «дураком», как он мысленно окрестил длинноволосого.

— А я еще не знаю, где находится рака преподобного Сергия, — как можно сдержаннее сказал он. — Я только вчера ночью прибыл сюда.

— Идем, я покажу тебе, брат, — предложил «блаженный» и, обращаясь к своему товарищу, продолжавшему читать евангелие, добавил: — Брат Григорий, пойдем в Троицкий собор к преподобному.

— Сейчас, брат Серафим, — откладывая евангелие, ответил второй длинноволосый, Он поцеловал евангелие, перекрестился, бережно положил книгу на тумбочку, стоявшую возле его койки. — Пошли!

Втроем они вышли из здания семинарии. Стояло чудесное осеннее утро. Медленно всходило скупое солнце, золотившее монастырские купола.

Андрей впервые в жизни оказался в таком огромном монастыре. Обилие церквей, величественная архитектура, яркие разноцветные краски поразили его. Он невольно залюбовался зрелищем. Как и вчера ночью, его охватил священный трепет. Забылись невзгоды ночи, и даже «блаженненькие» не казались теперь столь неприятными типами, как несколько минут назад. Они как-то органически вписывались в общий пейзаж лавры.

По монастырю группами и в одиночку шли богомольцы, преимущественно женщины. По их внешнему виду, по котомкам за плечами было видно, что многие из них прибыли сюда издалека и не на один день. На лавках, разложив свои пожитки, сидела часть из них, разговаривая и закусывая. Почти у каждой женщины был бидон для святой воды, которую они хотели увезти с собой из лавры.

Будущие семинаристы встретили двух монахов, средних лет мужчин, чистых, выхоленных, с крестами на груди, — священников в шелковых рясах, ладно облегавших их фигуры, «блаженные», поравнявшись с ними, низко, едва не до земли, поклонились и, сложив лодочками ладони, подошли под благословение.

— Благословите, честные отцы! — смиренно попросили они.

Те привычным жестом, почти не глядя на «блаженных», небрежно перекрестили их. Попросил благословения и Андрей. Целуя их белые, холеные руки, видимо никогда не знавшие физического труда, Андрей почувствовал запах духов.

Затем им встретилось несколько монахов, одетых очень просто, даже неопрятно. Рясы их из простого черного материала были грязны и засалены, бороды всклокочены, на головах запятнанные скуфейки. То были не монастырские аристократы, а простые монахи, несшие послушание на различных монастырских службах. Они спешили по своим делам и не обращали внимания на будущих семинаристов.

Проходя мимо каждого храма, «блаженные» останавливались и истово крестились. У себя в родном городе, где церкви стояли на людных улицах, Андрей этого не делал. Но сейчас он решил не отставать от «блаженных», чтобы они не обвинили его перед семинарским начальством в отсутствии благочестия. Он знал, что при приеме в семинарию обращают внимание не только на знания и рекомендацию, но и на благочестие поступающих.