Очерки прошедших лет - [14]

Первое кино

Примерно в период первых коньков я впервые увидела и кино. Покровские Ворота. Дом, которым кончается бульвар. С фасада магазин «Рыба», а сзади маленький частный кинотеатр. Это комната с лавками, метров сорок. Перед входом — женщина. Она продает билеты и пропускает в зал. Билет стоит 5 копеек.

Сбоку от экрана пианино. За ним тапер — пианист, сопровождающий музыкой картину. Фильм, конечно, немой, и реплики пишутся на экране. Народу много, особенно детей. Душно.

На экране начинает что-то мелькать. Видно плохо, какие-то черно-белые фигуры. Но постепенно начинаю разбираться. Пароход. На него по трапу поднимаются Пат — длинный, в коротких штанах и узком пиджаке, еле застегнутом на одну пуговицу, и Паташон — маленький, круглый, в круглом котелке. Уже на сходнях Паташон падает, зацепляется ногой, Пат, вытаскивая его, падает в воду сам. Неудержимо смешно. В зале хохот, стон, крики, хлопки. Наконец они на пароходе. На палубе Пат в качку садится на пышную даму. Опять смех. Скандал. За даму вступается ее муж с усами. Паташон еле уволакивает друга. Качка. Всем плохо. Пат и Паташон бредут, шатаясь, по палубе. Громадная волна окатывает их, почти смывая с палубы, однако Пат зацепляется за поручни своими длинными ботинками, и они опять спасены. Что там еще происходило, не помню, помню только, что было смешно, весело, радостно. Потом помню Гарольда Ллойда. Это был нелепый молодой человек в больших роговых очках, который тоже попадал во всякие передряги, но все всегда кончалось хорошо. Кажется, фильм назывался «Букет моей бабушки». Бабушка тоже была смешная, в буклях и капоре с оборками и лентами. Был там очень смешной кадр — Гарольд Ллойд еще младенец в коляске, но уже в больших роговых очках. Еще помню Бастера Китона — тоже приключения на пароходе. Он никогда не улыбался. И, конечно, полное потрясение — Чаплин. Много смешных фильмов с громадными дядями, крупными дамами, но даже в перипетиях с более сильными и хитрыми людьми в результате Чаплин побеждает. И его любит очень хорошенькая девушка. Потряс фильм «Малыш». Кроме Чаплина там был очаровательный мальчик, очень трогательный и смешной. Помню, что у всех детей в финале фильма были крылья. Я не понимала, что это сон.

Сказки и жизнь

Я еще не умею читать, но обожаю слушать. Особенно сказки. Две из них мне запомнились какой-то необычной связью с жизненными впечатлениями. Одна, кажется, называлась «Золотые оконца». Мальчик каждый день видит вдали на закате домик, в котором золотые оконца. Его неудержимо тянет узнать, что это за домик и какие замечательные люди там живут. Один раз он собрался и отправился в это далекое путешествие. Пришел, а домик самый обыкновенный. Он спрашивает хозяев, а они отвечают, что домик с золотыми оконцами виден при восходе, далеко от них. И они показывают ему его дом! Почему-то меня этот рассказ очень волновал. Неосуществимость мечты? Не знаю.

Я очень любила сказку про братца Иванушку и сестрицу Аленушку. Когда была в деревне, я побаивалась, что гуси могут утащить меня. А еще меня волновала сказка «Аленький цветочек». Я всякий раз с трепетом ждала, когда чудище станет красавцем. И страшно переживала за Кая и Герду в «Снежной королеве», все опасалась, что не вернется Каю теплое сердце.

Особенно хочу рассказать о сказке «Три медведя». Это было в Царицыне. Кто-то из старших детей читает сказку вслух. И я вдруг осознаю, что старшего, Михаила Ивановича, знаю. Это крестный, который живет сейчас у Луши, помогает с сенокосом. Ну, конечно, это он! Большой, неуклюжий, мощный. Мы как-то обедали с ним за одним столом. А щи Луша ставила в чугунном котле посередине, однако миски были у каждого. И когда Михаил Иванович спросил: «А где моя большая миска?», я так и вздрогнула и, тихонько толкнув его локтем, сказала: «А я знаю, что ты — Михаил Иванович». Он засмеялся: «А как ты догадалась?» Так надолго где-то затаились и догадка, и сомнение.

НЭП

Что-то произошло с магазинами и настроением людей. До этого я смутно помню стояние в очередях и что мое присутствие было необходимо — продукты были нормированы, и их давали на ребенка тоже. И вдруг в нашем переулке открыты два магазина. Один — на углу Лялина и Малого Казенного. Он сияет свежевыкрашенными прилавками и любезными продавцами в белых халатах. Там все красиво и вкусно, но дорого. Мама покупает какой-то необыкновенно вкусный и свежий хлеб, гречневую крупу. Мне продавец дарит конфету! В какой-то день мама разрешает мне самостоятельно купить два яйца. Она мне дает 2 копейки, и я покупаю и гордо, бережно несу яйца маме. Еще помню, как мы с мамой купили полфунта ветчины, — она таяла во рту!

Наискосок от нашего дома, на углу с Яковлевским переулком открылся совершенно потрясающий магазин канцелярских товаров. Теперь он, может, и не удивил бы, но в те времена, когда даже карандаш и простую тетрадку достать было трудно, это было нечто невиданное. Перед нашими широко раскрытыми глазами лежали десятки различного вида и цены тетрадок, сотни листов белой и разноцветной бумаги, прозрачной и гофрированной, множество разных ластиков, скрепок, кнопок, точилок для карандашей, стоящих на столе, карандашей, красок, кисточек. Это было незабываемо прекрасно. Мы толпились у прилавков, немного мешали продавцам, но соблазн был велик, и, когда попадали к нам хоть небольшие деньги, мы неизменно что-то покупали, даже предпочитая эти предметы сладкому. Помню большое огорчение, когда нэп заканчивался. Сначала в магазине кончилось изобилие и разнообразие товаров, а потом магазин закрылся.