Очерки по истории Русской Церкви. Том 2 - [18]

7-го октября Дионисий получил разрешение посетить Троицкую Лавру. Указано встретить его почетно «как встречали Антиохийского патриарха и дать дары».

Дав понять Дионисию, что Москва не в восторге от привезенных им известий, русское правительство сочло все-таки необходимым использовать его приезд, чтобы добиться исправлений и дополнений в соборном решении восточных патриархов. А именно, добиться 3-го места для русского патриарха и дополнить решение восточных участием Александрийского патриарха, подписи которого под актом не хватало. И, вероятно, из других источников в Москве знали, что новый Александрийский патр. Мелетий Пиг не признавал каноничности за действиями патр. Иеремии (ибо они были вынуждены Москвой!) и КПльский собор Иеремии 1590 г. признавал неполным, без согласия Александрийского патриарха. Иеремию так укорял в своих письмах Мелетий Александрийский: «Я очень хорошо знаю, что ты погрешил возведением московской митрополии на степень патриаршества, потому что тебе не безызвестно (если только новый Рим не научился следовать древнему), что в этом деле невластен один патриарх, но властен только собор и при том вселенский собор; так установлены доныне существующие патриархии. Поэтому ваше святейшество должно было получить согласие остальной братии, так как согласно постановлению отцов третьего собора, всем надлежит знать и определять то, что следует делать, всякий раз когда рассматривается вопрос общий. Известно, что патриарший престол не подчиняется никому иному, как только кафолической церкви, с которой он соединен и связан исповеданием единой и неизменяемой православной веры. Я знаю, что ты будешь поступать согласно этим началам, и то, что ты сделал по принуждению, по размышлении уничтожишь словесно и письменно. Но так как наши слова не приводят тебя пока ни к чему доброму, а только к смущению, гневу и их последствиям, то я избавляю ваше святейшество от моих упреков и самого себя от хлопот».

В Москве после долгих раздумий решили вновь нажать все пружины, добиться полного собора и согласия восточных патриархов на третье место для русского патриарха. А пока что, постановили упорно считать своего патриарха третьим, вероятно, не без формального собора, но от имени собора!

«Мы, великий государь царь… со «всем освященным собором нашего великого Российского царствия, советовав, уложили есмя и утвердили на веки: — в велицей соборней церкви царьствующего града Москвы и по всем великим государствам Российского царьствия в молитвах и в божественней службе поминати святейших благочестивых вселенских патриарх, впервых Константинопольского Нового Рима вселенского патриарха, потом Александрейского вселенского патриарха, потом нашего Российского царьствия царствующего града Москвы и всея Русии патриарха, потом Антиохейского патриарха, потом Иерусалимского патриарха и, которые святейшие патриархи на тех превеликих престолех вперед по них будут, по тому же утвердили есмя их поминати» [3].

Митр. Дионисию приказали собираться обратно и дали теперь понять, что Москва может быть и щедрой и исполнить все просимые милостыни, если ее пожелания тоже будут исполнены. На прощанье митр. Дионисий 2-го декабря принят был во Дворце к царскому столу, «а поставец был большой, а кубки и ковши и блюда были в столе пред митрополитом золотые, а на стольникех были шубы золотые и чепы золотые». От царя и царицы Дионисию и всем его спутникам выданы дары. 19-го декабря Дионисий был почетно принят в Чудовом монастыре и, наконец, по указу царя (!) 12-го января был торжественно принят патриархом Иовом. После официальных риторических речей Дионисий сделал деловое предложение Иову — иметь при КПльском соборе и вселенском патриархе своего постоянного апокрисиария, который бы защищал его интересы. В виду дальности расстояния, он советовал таковым избрать кого-нибудь из греческих архиереев (м. б. намекал на себя?). Патр. Иов сказал, что он «посоветуется с царем» (!) и с собором «и как пригоже, по тому и учиним». Затем патриарх благословил митрополита «панагеею» и отпустил.

18.II.1592 г. митр. Дионисий выехал из Москвы. На границе царский курьер нагнал его с подарками и царскими письмами. Иеремии царь послал на устроение патриархии валюту в натуральных ценностях: омофор в жемчугах, золотую чашу для св. воды, убрусец с мелким жемчугом, сорок сороков соболей, тридцать сороков куниц, десятеро цки (доски) горностайные, 15 пудов рыбьего зубу (т. е. моржовых костей). По ценности для Европы это, вероятно, превышало 6.000 зол.

Александрийскому патр. «Мелентию шапку святительскую служебную, да на св. воду чару золоту, да убрусец низан жемчугом з дробницами ж, да четыре сороки соболей».

Антиохийскому и Иерусалимскому то же самое.

Патр. Иов в письме к Иеремии, также с приложением даров, между прочим сообщает, что русский собор постановил поминать московского патриарха третьим после КПльского и Александрийского. Любопытно, что во втором письме к Иеремии царь Федор подробно напоминает Иеремии о процедуре посвящения Иова в патриархи, при чем будто бы тогда же Иеремия согласился признать за русским патриархом третье место, совместно с собором московских архиереев. Царь пишет так: «имяноватися