Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв. - [54]

.

В становлении идеологии Московского царства перечисленные памятники имеют огромное значение. Впервые в московской литературе великий князь титулуется «самодержцем»[240]. Впервые Москва названа «царствующим градом», «господствующим градом». О церковном и политическом равноправии Руси и Византии заявлено со всей определенностью. В последующих же произведениях главной темой является идея автокефалии Русской церкви (которая и была установлена в 1448 г.), но эти послания носят в основном дипломатический характер и в идейном плане маловыразительны.

Зато правительственная канцелярия чутко отреагировала на изменение внешнеполитической обстановки и уже в начале 1452 г. разработала представление о верховном правителе государства как «самодержце всея Руси». Впервые такой титул прозвучал в устах великокняжеского дьяка Степана Бородатого и записан в документе хотя и частного происхождения, но предназначенном для читателя все еще мятежного Новгорода. Имею в виду приписку, помещенную в хронографическом сборнике РГБ, ф. 98, № 863, на л. 347 об., и венчающую часть, состоящую из хроник Кедрина и Амартола:

«В лѣто 6900 и шестьдесятное написаны быша сиа книги въ преименитом градѣ Москве при державе благовернаго и благочестиваго великаго князя Василиа Васильевича Володимерьскаго и Новогородскаго и всея Руси самодержца и при сыну его великом князи Иванѣ Васильевиче всея Руси и при пресвященомъ архиепископѣ Ионѣ Киевъском и всея Руси, а замышлениемъ великого князя диаком Степаном Никифоровичем. И посланы быша от него въ Великии Новъгород къ архиепископлю Великаго Новагорода Еуфимиа казначею старцю Феодору сердечнаго его ради еже о сеи книзѣ желаниа и любви. А початы быша писати книги сиа мѣсяца генуария въ 8 день, а кончаны быша мѣсяца марта въ 25 день, на Благовещение Пресвятыя Владычица нашиа Богородица Приснодѣвы Мариа».

§ 3. Православное великое самодержавство

Наиболее яркие памятники идеологии формирующегося Русского государства были созданы во второй половине XV в., уже после падения Византийской империи. Самым значительным из них является «Слово избранно от святых писаний еже на латыню», изданное А. Н. Поповым по Успенскому списку Великих Миней Четьих за июль (ГИМ, Син., № 996)[241]. Этот, по выражению А. С. Павлова, «памятник величайшей важности в истории нашей древней церковно–политической литературы»[242] не получил еще должной оценки в историографии, не установлено его авторство, не выяснено до конца его соотношение с другими произведениями, содержащими сходные тексты. Таких произведений еще два: статья 1437 г. Московского свода 1479 г. и статья Свода 1518 г. (Софийская II и Львовская летописи) под 1438 г. По поводу взаимоотношений «Слова на латыню» с летописными статьями высказано много мнений, но итог подведен в недавней работе Н. В. Синицыной: «Слово на латыню» и перечисленные летописные статьи восходят к общему протографу (созданному в 1458—1460 гг.), при этом основными видами являются статья Софийской II — Львовской и «Слово на латыню», статья же Московского свода признана разновидностью основных вариантов[243].

Представляется, что неопределенность в выводах о взаимоотношении указанных трех памятников проистекает из непонимания авторского замысла «Слова на латыню». Предварительная датировка «Слова» такова: оно написано не ранее 3 мая 1461 г. (поскольку в нем упоминается поставление митрополита Феодосия)[244] и не позже 27 марта 1462 г. (когда умер Василий II, к которому автор Слова обращается как к еще живому). Более точная датировка зависит от установления автора произведения, о чем скажем ниже.

А. С. Павлов предположил, что автором «Слова на латыню» являлся Пахомий Серб [245]. Основанием для такой «догадки» оказываются следующие признаки. Прежде всего, бросается в глаза постоянное употребление титула «царь» при имени великого князя Василия Васильевича (365, 372, 377, 379, 380, 381, 382, 384, 392, 393, 395). Конечно, как мы видели, «царем» именовали великого князя и другие авторы. Но справедливости ради следует заметить, что Пахомий употреблял слово «царь» чаще других[246]. Обратим внимание на форму «великий царь» (365, 380) — она встречается только у Пахомия[247]. Кроме того, А. С. Павлов уловил наличие сербизмов в тексте «Слова»: «поклечит, приклекнет, клечит» (365, 371, 374) вместо «поклячит, приклякнет, клячит», «бегу ется» (378) вместо «бегу ятся»; обращает на себя внимание употребление слов, не свойственных, по утверждению Павлова, тогдашней русской литературной речи: «жаки» (365), «скрина» (371), «Костянтинополь, Костянтинопольский» (364, 373, 375, 385, 386, 387, 389), — правда, я не встретил этих слов и в сочинениях самого Пахомия.

Но зато имеем возможность дополнить наблюдения А. С. Павлова новыми данными (анализируем тот слой лексики «Слова», который отделяется от его источников: Повести Симеона Суздальца, «Повести о латынех, како отлучишася от грек», Послания митрополита Ионы 1460 г. православным литовским епископам). Именование великого князя «великодержавным» — типичная черта «Слова на латыню» (363, 372, 379, 380, 382, 392, 395), но она свойственна только (!) Пахомию