Очерки по истории революционного движения в России XIX и XX вв - [70]

И вот какие сцены происходили под влиянием такой организации общественного мнения буржуазной печатью в России. Я должен прочесть довольно длинный отрывок, потому что уж очень это характерно. Этот отрывок взят из тогдашних газет: «В Москве 9 октября (1914 г.) в 12 час. дня в новом здании Университета после лекции проф. Каблукова состоялась летучая сходка студентов, на которой была принята резолюция о необходимости выразить отношение студенчества к акту о призыве их в армию. Около 2-х часов в аудитории № 1 нового здания Университета проф. А. А. Байков во время своей очередной лекции высказал свой взгляд на переживаемые Россией и Европой события и, в частности, указал на положение Совета министров о призыве студентов в ряды армии. Один из студентов Л. К...» (Почему-то все-таки настоящую фамилию буржуазные газеты скрыли. Такой хороший, патриотический акт и все-таки одни буквы — Л. К... ) «... поднялся и произнес речь, указав, что студенты восторженно встречают акт о призыве их на защиту родины и смело идут навстречу врагу. По предложению оратора присутствовавшие в аудитории студенты пропели «Вечную память» всем павшим на полях сражения, а затем с пением -«Боже, царя храни» и «Спаси господи люди твоя» вышли на улицу. С пением национального гимна и портретами государя и государыни в руках студенты Университета прошли по Моховой и Тверской и по Тверскому бульвару к дому градоначальника. Перед зданием градоначальства студенты снова пропели «Боже, царя храни». На террасу вышел главноначальствующий г. Москвы генерал-майор Адрианов. Когда пение гимна закончилось, один из студентов обратился к главноначальствующему с речью: «Ваше высокопревосходительство, ознакомившись с высочайше утвержденным положением о призыве студентов высших учебных заведений в ряды армии, студенты Университета дружно, с горячим чувством любви к родине просят вас повергнуть к стопам его императорского величества, государя императора, наши верноподданнические чувства и нашу готовность вступить в ряды армии, двинуться вместе с ней на врага и грудью сломить упорство дерзкого неприятеля. Мы надеемся вступить в бой с немцами уже не под Варшавой, а под Берлином». Главноначальствующий г. Москвы генерал-майор Адрианов ответил: «Я сегодня же сообщу его императорскому величеству о выраженных вами верноподданнических чувствах и горячем желании вступить в ряды армии. Вместе с вами желаю, чтобы армия и вы вступили героями в Берлин». Слова Адрианова были покрыты восторженными кликами: «Ура! В Берлин, в Берлин!»

Это была не единственная манифестация. Манифестировало университетское студенчество, затем манифестировали студенты Института путей сообщения, затем манифестировали студенты Коммерческого института, теперешнего института Карла Маркса. Особенно выразительна была встреча студентов, и как раз на Красной площади, на том месте, которое стало теперь местом наших торжеств, с архимандритом Михаилом Сербским: «Студенты приветствовали в лице архимандрита Михаила героическую Сербию. Архимандрит Михаил благодарил студентов за внимание и любовь», и хотя газеты и не пишут об этом, но, наверное, благословил. Таким образом Москва была наполнена отвратительнейшими манифестациями молодежи, молодежи, во всяком случае, искренней, думавшей, что она делает хорошее дело, но сбитой с толку этим потоком лжи, бежавшим со страниц буржуазных газет, тогда как ни одной рабочей газеты в это время не было.

Чрезвычайно характерно, что старшее поколение и вообще сама буржуазия держалась в эти первые месяцы гораздо более осторожно, нежели эта молодежь и нежели та мелкобуржуазная интеллигенция, которая ежедневно читала буржуазные газеты с рассказами о подвигах русской армии, о превосходстве русской артиллерии над немецкой и т. д., и т. д. Как всегда бывает, мелкобуржуазная масса хлынула на улицу раньше, нежели пожилые, солидные люди. Солидные люди в первое время держали себя настолько сдержанно, что, например, в отношении известного заводчика Гужона можно было прочесть обвинение чуть ли не в измене, особенно пикантное потому, что Гужон был патриотом сразу двух отечеств — русским фабрикантом и по происхождению французом, а Франция и Россия участвовали в войне в одном лагере. Первое время крупная буржуазия держалась гораздо сдержаннее, и хотя профессора поднесли-таки верноподданнический адрес Николаю, но все-таки поднесли уже на второй год войны. Значит, от молодежи несколько отстали. Должен прибавить, что нашлись порядочные люди и среди студентов, и студенты университета Шанявского, а также меньшинство студентов Московского университета протестовали против этой манифестации, при чем один протест, очень цензурно написанный, был даже напечатан в «Русских Ведомостях». Я привожу это, чтобы вы не думали, что во всей массе студенчества не было тогда приличных людей. Повторяю, это молодежь и мелкая буржуазия, читавшая газеты и галдевшая патриотически на улицах, пошли впереди крупной буржуазии, и крупная буржуазия появилась на патриотической дороге лишь постепенно, когда выяснилось, до какой степени сама война является выгодным предприятием, до какой степени сама война есть не что иное, как колоссальный рынок, рынок, правда, краткосрочный, весьма ограниченный в продолжительности своего существования, но в то же время настолько выгодный, что за короткое время можно было нажиться на целый ряд лет.