Очерки о биографии и творчестве - [12]

Не скрылось от взгляда писателя социальное и имущественное неравенство поморов. Максимов статистически точно указывает, какую часть добычи лова присваивает хозяин, характеризует жизнь кенского поморья как «крайнюю, рваную, беззащитную бедность».

В целом, в очерках «Год на Севере» воссоздается картина этнографических наблюдений быта народов севера. Автор не только описательно с точностью этнографа запечатлевает увиденное им, но и включает в текст повествования диалоги с крестьянами, проводниками, охотниками-промысловиками, приводит рассказы бывалых людей, предания, песни. Все это создает образ сурового северного края.

Пейзаж Максимова в этом цикле определен в пространстве и времени: «Влево от дороги, по всему склону горы, рассыпалась густая березовая роща, оживляющая тяжелый густой цвет хвойных деревьев, приметных только при внимательном осмотре. Роща эта сплошной, непроглядной стеной обступила зеркальное озеро, темное от густой тени, наброшенной на него, темное оттого, что ушло оно далеко вниз, разлилося под самой горой, полной и рыбы, и картинной прелести, гладкое, не возмущенное, кажется, ни одной волной. Солнце, разливавшее всюду кругом богатый свет, не проникало туда ни одним лучом, не нарушало царствовавшего там мрака». Однако не только ландшафтный статичный пейзаж характерен для очерков. Картины промыслов и жизни местных жителей представляются на фоне природы, которая изображается в движении.

В очерке «Новоземельские моржовые промыслы» писатель передает свое впечатление от северного сияния: «Справа и слева, спереди и сзади опять залегает неоглядная снежная степь, на этот раз затененная довольно сильным мраком, который в одно мгновенье покрыл все пространство, доступное зрению, и, словно густой, темный флер, опустился на окольность. Вдруг мрак этот исчез, началось какое-то новое, сначала смутно понимаемое впечатление, потом как будто когда-то изведанное: весь снег со сторон мгновенно покрылся сильно багровым, как будто занялось пожарное зарево, кровяным светом. Но прошло каких-нибудь пять мгновений — все это слетело, снег продолжал светиться своим матово-белым светом». Картины приближающегося сияния сменяют одна другую: неоглядная снежная степь, внезапное появление багрового кровяного света, снова кромешный мрак и, наконец, чудное зрелище на темном небе.

В этом очерке, так же как и в раннем цикле «Лесная глушь», чувствуется манера письма русской классики. Типичные образы проводника — русского бывалого крестьянина, умудренного опытом нелегкой северной жизни, и взволнованного путешественника также известны русской литературе. Хладнокровно, спокойно делая свое дело — погоняя оленей — «давно уже и несколько раз повторял, между тем, проводник: — “сполох играет!”». И его ответ на огорчения и сетования путешественника, обеспокоенного тем, что темное облако заслонило сияние от его глаз, звучит по-житейски мудро и утешительно: «Я покручинился ямщику, но тот ответил успокоительно — Теперь непременно взыграет, благо начал; вот олешкам стану дух давать — гляди сколько хочешь! Вот тебе — любуйся! — прибавил он потом, и еще что-то, и много чего-то… Я уже всего этого ничего не слышал: я был прикован глазами к чудному невиданному зрелищу».

В очерке «Терский берег Белого моря» Максимов описывает шторм на море: «…Море буквально кипело котлом; высокие волны бороздили его справа, ветер свистел невыносимо, может быть, в снастях нашего карбаса, может быть, неся этот свист продолжительным эхом из дальных скал Терского берега… Ветер ходил здесь свободно, без препятствий, без остановок. Здесь он был полный и неограниченный властелин и хозяин». Пейзаж здесь не лишен психологизма. Однако он не служит для раскрытия внутреннего мира отдельных героев, как это было в цикле «Лесная глушь», хотя и оттеняет образы поморов. Он связан с чувствами и переживаниями самого рассказчика-повествователя, оказавшегося во время бури на море. Природа является психологическим фактором, катализатором в раскрытии характера и ситуации — автор и герой. Восприятие пейзажа отражает и динамику чувств повествователя, связанных с ним. Пейзаж в этнографическом очерке придает особую эмоциональную выразительность строгому, подчас документальному повествованию. В центре внимания автора народный герой с его психологией и мировоззрением. Это собирательный образ, наделенный богатырскими силами, практическим изобретательным умом, раскрывающими в экстремальных условиях духовную и физическую сущность человека, ведущего неустанную борьбу не на жизнь, а на смерть с суровой природой. Пейзаж подчеркивает всю тяжесть смертельного, опасного промысла, каждодневную борьбу с морем и в то же время находчивость, смелость, мужество крестьян-поморов. Речь поморов образна, наполнена пословицами и поговорками, связанными с их трудом: «С моря жди горя, а от воды — беды», «Дальше моря — меньше горя», «Не ты смерть ждешь, а она сторожит».

Вообще фольклор в очерках передается в целостном процессе народной жизни. В текст включаются многочисленные народные приметы, поверья, песни, местные предания, свадебные обряды, обряд проводов поморов на летние промыслы и встреча их осенью на берегу. «Год на Севере» признан в современном литературоведении своеобразной антологией различных жанров народного поэтического творчества. «Год на Севере» — это целостное художественно-этнографическое исследование в жанре путевого очерка. Специфика изображения героя, пейзажа, отсутствие событийного сюжета являются характерными признаками его художественно-изобразительной системы. В отличие от цикла очерков «Лесная глушь», где рассказчик нивелируется в повествовании, здесь особо выделяется его роль. Он не только свидетель, слушатель, наблюдатель, но и действующее лицо, герой повествования. С его образом, так же как и с введением в текст народной поэзии, входит в очерк лирическое начало. В цикле очерков и рассказов Максимов создал типы крестьянских характеров, близких к известным в современной ему литературе. В их изображении писатель идет вслед за Гоголем, типизируя героя как выразителя лучших духовных качеств народа. Его герои соприкасаются и с типами крестьян Тургенева, однако в их разработку Максимов вносит новые черты. Писатель создает тип крестьянского характера в строгом соответствии с внутренним складом народной жизни. Автор привлекает внимание читателя к образу мужественного, талантливого крестьянина-помора. Максимов подмечает и особый тип крепостного мужика-отходника, смышленого, бойкого, предприимчивого крестьянина- мудреца и философа, устремляющегося на заработки в различные губернии и в то же время испытывающего тягу к земле, которая зовет пахаря-хлебороба, являясь основой его жизни, корнем его существования. Максимов также улавливает и особую черту русского крестьянства — стремление к странничеству как явление правдоискательства. Все эти характерные общие тенденции в изображении русского крестьянства присущи и И.С. Тургеневу, Н.С. Лескову, Г.И. Успенскому, народнической литературе. Сам дух правдоискательства, по мнению Максимова, прочно укрепился в психологии мужика.