Очерки о биографии и творчестве - [10]

Речь сергача полна народных выражений: «Где сухо — тут брюхо, а где мокро — там на коленочках», «Зелен горох невкусен, человек не искусен», «И толк бы в тебе есть, да знать не вытолкан весь!». Наличие фольклора в художественной системе прозы создает и психологические коллизии, способствует раскрытию индивидуальной психологии героя, обнажает мир его эмоций. В общении с фольклором раскрываются самобытные характеры, проявляется талантливость народа и его мастерство.

Через рассказ сергача, речевую характеристику, включение фольклорных жанров и этнографии быта в повествование входит народная стихия и, вместе с тем, раскрываются социально обусловленные и индивидуальные черты персонажей. Сам же герой Максимова всегда среди народа — толпы, массы, крестьянской семьи.

И в этом рассказе в питейном заведении автор скупо, но выразительными деталями рисует слушателей сергача, создавая напряженную психологическую ситуацию. «Кто-то из слушателей подперлись локотками… а краснорожий сиделец всею массою жирного тела перетянулся через стойку и вытаращил масляные глаза».

Слушатели активно вмешиваются в повествование, и в итоге рассказ сергача вызывает единодушный тяжелый вздох. Таким приемом автор как бы усиливает трагизм положения умного талантливого крестьянина-отходника, судьба его типична. И следующая картина, рисующая грустную дорогу путников, тоже воспроизводится глазами народа, ее наблюдает вятский, выйдя на крыльцо питейного заведения. «И видит он, как поднялся сергач на гору и повернул направо к густому перелеску. Все меньше и меньше становились путники, чуть-чуть видна в дали деревенька… и ничего кругом: одно только длинное поле, по которому босому пройти кромешная мука: торчат остатки ржаной соломы… Идет хозяин все впереди, опираясь на палку, чуть-чуть передвигая ноги и низко опустив голову плетется и его медведь, сзади идет с котомкой коза-щелкунья. Можно еще и цепь различить, и ноги пешеходов, но вот все это слилось в одну сплошную массу и чуть распознаешь их от черного перелеска. Скоро и совсем потонули они в куче деревьев. Вот завыли где-то далеко собаки, видно, почуяли незнакомого зверя и дикое мясо».

Описывая их путь, автор включает пейзажные зарисовки: это гора, оголенный пар, деревенька, длинное поле, остатки ржаной соломы с пестами, черный перелесок, куча деревьев. Казалось бы, что это этнографически точный пейзаж, однако он служит для создания картины одиночества, затерянности человека в этом огромном пространстве, поглощения его окружающим безрадостным миром. Психологическая напряженность усиливается упоминанием о завывании собак, доносившемся до слуха путников, так и наблюдающего картину вятского. Поэтому и вздыхает он, вернувшись в питейный дом, и не случайно пытается запить тяжелое зрелище красулею. Финал рассказа психологически предопределен. Автор как бы подчеркивает трагизм положения умного, талантливого крестьянина, скупыми деталями воссоздается картина человеческой трагедии. Этнографический рассказ приобретает и психологические черты, психологизм входит в него как художественный элемент.

Ранние произведения Максимова включаются в литературный процесс 50–60-х годов. В разработке народной темы Максимов идет по пути, проложенному Далем и Григоровичем. В писательской манере Максимова уже в 50-е годы проявляются характерные особенности русской литературной школы. Однако несмотря на близость первых его произведений к физиологическим очеркам, уже проявляется стремление Максимова-писателя изучить, исследовать общественные явления, вскрывая внутренние связи и конфликты, обнажая социальное и имущественное неравенство.

Очерки и рассказы Максимова приобретают социальное звучание. В них выражаются его демократические устремления. Эта направленность его очерков и рассказов ставила Максимова в один ряд с писателями-демократами 1860-х годов.

Вместе с тем уже в раннем творчестве Максимова проявились специфические черты и особенности его художественного метода, которые позднее позволили А.Н. Пыпину назвать его одним из лучших представителей нового общественно-этнографического направления русской литературы. Этнография и фольклор органично вошли в повествование о крестьянском быте и создали особый тип художественно-этнографической прозы, для которой характерна точность и полнота в изображении этнографических явлений, запечатление фольклора в живом процессе народной жизни. Обилие фольклорных включений, введение в текст различных жанров народного поэтического творчества придают прозе писателя фольклоризованный характер.

В обрисовке героя, портрета, пейзажа Максимов шел от народной эстетики. Речь его персонажей обогащена образотворческой стихией народного языка. Интерьер уже в ранних произведениях носит этнографический характер, подчеркивает обстановку материального быта крестьян.

Произведения Максимова лишены внешних конфликтов, однако они имеют внутренние, связанные с осмыслением писателем закономерностей социальных явлений с точки зрения крестьянского мировоззрения.

Основная роль в повествовании отводится рассказчику-повествователю: он связывает сюжет, оценивает и комментирует события. Рассказы и очерки построены на достоверных фактах, и это придает им характер документальности. Однако документальность не исключает художественность. На грани документализма и художественности в творчестве Максимова появляется художественно-этнографический очерк, развивающийся в русле крестьянского очерка 1860-х годов.