Очерки Москвы - [14]

Известно всем и каждому, что пропавшую вещь легче всего найти на Площади. По поводу этого нам пришлось натолкнуться на следующую сцену. По-видимому, дворовый человек, который внимательно осматривал многие вещи, кажется, натолкнулся на свою. Вероятно, уже практичный в этих случаях, он стал сейчас же торговаться и вместе с тем объявил, что это вещь его и что она у него недавно пропала. Продавец, несмотря на это замечание, совершенно равнодушно продолжал просить прежнюю цену.

— Экой, братец, ты какой, дать-то жаль больше: ведь вещь-то моя. Уступи, пожалуйста, всего недели две, как и украдено-то.

— И рад бы, друг, уступить, да не могу: себе дорого стоит…

Представьте отношения этого нового рода торговли и всю процедуру доказательства, что вещь действительно моя. Что дешевле — купить недорогую вещь или доказать?..

Это демократический пример; приведем еще, для большей характеристики Площади, аристократический. Он довольно ясно укажет на то, какими средствами из маленьких людей делаются большими.

Несколько лет тому назад пропала в Кремле маленькая пушка; искали, искали… и… нашли ее на Площади у торговца медью и всякой металлической всячиной, и всего замечательнее, что торговец этот находился на службе — добросовестным в Городской части, и, вероятно, о пропаже знал прежде, чем купил пушку. Это рассказывают не за анекдот, а за настоящее дело, за факт!

Говоря в начале статьи, что Городская часть — особый мир, требующий долгого и подробного изучения, мы, представив эти легкие очерки, надеемся быть правы.

Нищие. Город издавна служит главным приютом всевозможных промышленников, слывущих у нас под общим именем «нищих». В Городе живет их огромная ватага, которая в недавнее время ютилась вместе с бродягами и мошенниками внизу и вверху того дома, в котором нашли и восстановили в приличном виде терем Михаила Федоровича. Теперь эта ватага рассыпалась по разным местам, и многие из них живут в доме Шипова, что на Лубянке. По слухам, городские нищие делятся на артели, каждая из них имеет своего старосту, большею частию грамотного солдата, который в то же время служит и адвокатом за дела своего братства и хлопочет как представитель его там, где следует… Особенное несчастие рядов составляют из этого класса отставные чиновники гражданского и военного ведомства: они кара Божия для многих из купечества. Зная иные секреты некоторых из них, они ругательски ругают каждого, кто отказывает им в подаянии. Часто подобные дикие выходки падают и на голову человека честного и достойного уважения, и они остаются по неразгаданным причинам без всякого последствия… Возьмут, отведут, а чрез день или два эта личность снова явится, и опять брань и крик, поносные слова и крайне неприличные выходки на весь ряд.

Московское купеческое общество немало участвовало с целию кормления и приюта людей бесприютных: на его счет существует Николаевская богадельня; в день коронации Государя Императора Александра Николаевича пожертвовано с этой целию 30 000 р. с; но нищая братия не уменьшается в рядах, и какой-нибудь выгнанный из службы чиновник, величающий себя благородием, может до сих пор, основываясь на балагурстве с ними рядских трутней и невежд, поносить публично честного человека, а честному человеку ничего не остается делать, как молчать, иначе свои же подымут на зубки… Это только одна из порч рядской нравственности…

Мостовые, очищение, извозчики и прочее. В заключение скажем несколько слов о мостовых. Немудрено всем и каждому понять, что нет никакой возможности быть в хорошем состоянии нашей мостовой из булыжника, мощенной кое-как, пересыпанной щебнем и песком, там, где с утра до вечера не прекращается самое быстрое, самое тесное, деловое и нередко громоздкое движение. В состоянии ли выдержать наша московская мостовая, ходуном ходящая и под легкими дрожками, ежедневный прилив и отлив таких полных и сильных волн, как волны фабричной и промышленной жизни Москвы, из которых круглый год, не переставая, черпает себе воду почти целая Россия?.. Есть поэтому чему подивиться, что мостовая в Городе такая же, как и на прочих улицах Москвы. Касаясь этого факта, предоставим подумать нашей Думе, будет ли выгоднее сделать один раз навсегда прочную, плотную мостовую, нежели ежегодно тратить на поправку довольно значительные суммы, которые стекают в Москву-реку вместе с водою… Если даже она в настоящее время не непосредственно заведует этим или хотя и совсем не заведует, то все-таки недурно бы взять живую насущную потребность в свои руки и по крайней мере распорядиться. Благоразумный человек не откажется посодействовать этому делу, а то проезжайте хоть чрез Владимирские ворота, съезжайте и на Москворецкий мост — ведь это пытка и налегке, каково же с возом?.. (В городе извозчики большею частию привилегированные: они платят за право постоять где-нибудь на угле, зато дороже берут-Чужого сейчас же гонят и в хвост и в гриву.) Зимой, осенью и весной снега и грязь, без преувеличения, труднопроходимые, в этом нечего и уверять — известно это каждому москвичу. Ну, хотя бы не было средств очистить, так бы и быть — на бедность нечего пенять — напротив, на очистку улиц собирается довольно значительная сумма, в составлении ее участвует каждая лавка. Подрядчик Ефим Васильев несколько уже лет служит этому делу, и, может быть, потому все дурно идет, что он очень уже привык ко всем порядкам и знает все как по писаному. Странное дело, какими это судьбами один и тот же подряд остается за одним и тем же лицом, несмотря на совершенное равнодушие в исполнении принятой на себя им обязанности; ведь это, смеем сказать, рутина! В Городе на счет купечества содержится пожарная команда, на всех улицах есть колодцы, пожаров совсем не бывает, вода под рукой, снаряды, лошади, прислуга под боком, а летом глаз не продерешь от пыли… Неподвижность страшная, трубы ржавеют, солдаты бродят по разным местам… Часовой же, между прочим, всегда на месте. Форма по форме — как она везде-то въелась в нас.