Очерки материалистического понимания истории - [10]

Подобно тому как «Союз справедливых» превратился в «Союз коммунистов», освободившись вскоре после неудачного восстания Барбеса и Бланки (1839 год) от символических и заговорщических форм организации и постепенно обращаясь к методам политической пропаганды и деятельности, так и новое учение, которое сам «Союз коммунистов» принял и освоил, постепенно одержало верх над идеями, вдохновлявшими заговорщическую деятельность, и признало завершением, объективным результатом процесса то, что заговорщики считали возможным как кульминационную точку заранее обдуманного ими плана или эманацию и проявление их героизма.

Отсюда ведет свое начало новая восходящая линия в ходе событий, иного рода связь между концепциями и доктринами.

Заговорщический коммунизм, или бланкизм, той эпохи ведет нас, через Буонаротти и отчасти через Базара и карбонариев, к заговору Бабёфа, подлинного героя античной трагедии. Бабёф пришел в столкновение с судьбой, ибо его цели, хотя он и не понимал этого, не соответствовали экономическим условиям того времени, которые егце пе могли выдвинуть на политическую сцену пролетариат, обладающий ясным классовым самосознанием. От Бабёфа, через некоторых менее известных деятелей якобинского периода, далее — через Буасселя и Фоше, заговорщический коммунизм восходит к созерцательному Морелли, непостоянному и гениальному Мабли и, если угодно, к хаотическому «Завещанию» священника Мелье — неистовому бунту здравого смысла против грубого угнетения бедного крестьянина.

Все эти предтечи бурно протестующего, заговорщического социализма были сторонниками эгалитаризма, подобно тому как сторонниками эгалитаризма были в большей своей части сами заговорщики. Вследствие своеобразного, но неизбежного заблуждения все они сделали орудием своей борьбы ту самую доктрину равенства (правда, давая ей прямо противоположное толкование и обобщение), которая, будучи развита в виде естественного права параллельно с формированием экономической теории, стала орудием в руках буржуазии, постепенно завоевывающей свое современное положение и превратившей общество, основанное на привилегиях, в общество, покоящееся на либерализме, свободе торговли и кодексе гражданского нрава [18]. Исходя из непосредственного заключения, представлявшего собой по существу простую иллюзию, а именно — из того, что, поскольку все люди по своей природе равны, они должны быть равны и в потреблении, сторонники эгалитаризма верили, что обращение к разуму заключает в себе все элементы убеждения и силу пропаганды и что внезапный, быстрый и насильственный захват внешних орудий политической власти является единственным средством образумить сопротивляющихся.

Но как произошли и как продолжают существовать эти виды неравенства, которые кажутся столь неразумными в свете такой несложной и упрощенной идеи справедливости? Манифест выступил как решительное отрицание принципа равенства, понимаемого так наивно и примитивно. Возвещая неизбежность уничтожения классов в будущем строе коллективного производства, он дает вместе с тем объяснение причин существования этих классов,их возникновения и становления, показывая, что образование классов представляет собой не исключение или нарушение какого-то абстрактного принципа, а сам исторический процесс.

Подобно тому как существование современного пролетариата предполагает существование буржуазии, точно так же последняя не может жить без него. Как пролетариат, так и буржуазия являются продуктом процесса развития, который целиком покоится на новом способе производства средств существования, т. е. целиком покоится на способе экономического производства. Буржуазное общество вышло из недр феодального и цехового общества, путем борьбы революционизируя то, что оно застало, чтобы овладеть орудиями и средствами производства, использование которых позднее ведет к образованию, увеличению, воспроизводству и умножению капитала. Тот, кто описывает происхождение и различные фазы роста буржуазии, отмечает ее успехи в гигантском развитии техники и завоевании мирового рынка, показывает политические преобразования, которые следовали за этими завоеваниями и являлись их выражением, результатом и защитой,— тот пишет в то же самое время историю пролетариата. Последний, в настоящем его положении, неотделим от эпохи буржуазного общества, и он проходил, проходит и будет проходить в своем развитии столько же фаз, сколько и само буржуазное общество до момента его гибели. Противоположность между богатыми и бедными, людьми, наслаждающимися жизнью и страдающими, угнетателями и угнетаемыми не является чем-то случайным и легко устранимым, как это казалось некогда восторженным ревнителям справедливости. Более того, такая противоположность неизбежна при господствующем принципе современного способа производства, делающем наемный труд необходимостью. Необходимость эта двоякого рода. Капитал может овладеть производством, лишь пролетаризируя мелких собственников, и он в состоянии продолжать свое существование, приносить доход, аккумулироваться, возрастать и переходить из одной формы в дру гую только при условии найма тех, кого он превратил в пролетариев. А последние, в свою очередь, могут существовать и продолжать свой род лишь при условии, если они продают себя за заработную плату как рабочую силу, которой владельцы капитала могут распоряжаться по своему усмотрению, т. е. к своей выгоде. Гармония между капиталом и трудом всецело заключается в том, что труд является той живой силой, с помощью которой пролетариат постоянно приводит в движение и воспроизводит во все возрастающем объеме труд, аккумулированный в капитале. Эта связь — результат развития, составляющего всю внутреннюю сущность современной истории,— дает ключ к пониманию подлинной причины происходящей в настоящее время борьбы классов, выражением которой стала идея коммунизма. С другой стороны, характер этой связи таков, что никакой протест, основанный на чувствах, никакие доводы, базирующиеся на представлении о справедливости, не в состоянии расторгнуть или разрушить ее.