Очерки Лондона - [17]

Если можно допустить, что коренной житель Сити, оставивъ въ пять часовъ кофейный домъ Ллойда[3] и отправившись въ Хаким, Клаптонъ, Стамфордъ или другое загородное мѣсто, станетъ искать себѣ удовольствія, то онъ нигдѣ не отъишетъ его, какъ только въ своемъ садикѣ. Въ этомъ садикѣ онъ рѣшительно ничего не дѣлаетъ своими руками, но, несмотря на то, чрезвычайно гордится имъ, и если вы хотите, чтобы любезность ваша къ младшимъ дочерямъ богатаго негоціянта не осталась безъ вниманія со стороны родителя, то старайтесь какъ можно больше выхвалять каждый кустикъ, каждый цвѣточекъ, каждую травку въ его садикѣ. Если вы не имѣете особеннаго дара краснорѣчія и не находите предметовъ для интереснаго разговора за обѣдомъ, то во всякомъ случаѣ, чтобы остаться во мнѣніи хозяина любезнымъ человѣкомъ, мы совѣтуемъ вамъ выражать какъ можно сильнѣе похвалу и восхищеніе его садику, — но отнюдь не его вину. Утромъ, передъ отправленіемъ въ городъ, онъ непремѣнно обойдетъ вокругъ садика и сдѣлаетъ замѣчанія насчетъ сохраненія чистоты въ рыбномъ пруду. Если вы пріѣдете къ нему въ праздничный день, въ лѣтнюю пору, за часъ до обѣда, то непремѣнно найдете его на лугу противъ задняго фасада дома, гдѣ онъ, въ креслахъ, читаетъ воскресную газету. Вблизи отъ него вы, весьма вѣроятно, увидите прекраснаго попугая, въ огромной мѣдной клѣткѣ. Можно держать пари десять противъ одного, что старшія двѣ дочери прогуливаются въ одной изъ боковыхъ аллей, въ обществѣ двухъ молодыхъ джентльменовъ, которые держатъ надъ дѣвицами зонтики и гуляютъ вмѣстѣ съ нимъ, вѣроятно, для того только, чтобъ прикрывать ихъ отъ солнца, между тѣмъ какъ самая младшая отрасль фамиліи, подъ присмотромъ няньки, безмолвно бродитъ въ тѣни. За исключеніемъ этихъ случаевъ, любовь къ садику проистекаетъ, по видимому, болѣе отъ сознанія, что онъ владѣетъ имъ, нежели отъ дѣйствительнаго наслажденія. Когда онъ увозитъ васъ въ будничный день къ своему обѣду, то обыкновенно онъ бываетъ очень утомленъ утренними занятіями и въ добавокъ чрезвычайно сердитъ. Но когда скатерть со стола исчезнетъ и когда онъ выпьетъ рюмки четыре своего любимаго портвейна, тогда отдастъ приказаніе открыть французскія окна столовой, которыя, безъ всякаго сомнѣнія, выходятъ въ садъ, накидываетъ на голову шолковый платокъ и, развалившись въ кресла, начинаетъ исчислять всѣ прелести сада и всѣ издержки, которыя употребляются на его содержаніе. Конечно, это дѣлается для того, чтобъ произвесть на васъ впечатлѣніе и дать вамъ понятіе о существенныхъ достоинствахъ сада и о богатствѣ его владѣтеля. Вы, какъ другъ семейства, слушаете съ величайшимъ вниманіемъ, и когда предметъ разговора совершенно истощится, богатый владѣтель прекраснаго сада безъ всякихъ церемоній отправляется спать.

Кромѣ этого бываетъ еще другой, совершенно различный классъ народа, для котораго садъ составляетъ неисчерпаемый источникъ удовольствій. Особа этого класса обитаетъ гдѣ нибудь поблизости Лондона: положимъ хоть на Хампстэдской нли Килбурнской дорогѣ, или на какой нибудь другой дорогѣ, гдѣ домики весьма миніатюрны и имѣютъ позади крошечные садики. Онъ и его жена, которая также опрятна и полна, какъ и супругъ, живутъ въ одномъ и томъ же домикѣ лѣтъ двадцать, и именно, съ тѣхъ поръ, какъ онъ оставилъ всѣ свои занятія. Семейства у нихъ нѣтъ. Былъ, впрочемъ, нѣкогда сынокъ, но и тотъ на пятомъ годикѣ скончался. Портретъ ребенка виситъ надъ каминомъ въ лучшей гостиной, и маленькая телѣжка, которую онъ любилъ возить по садику, хранится какъ самыя рѣдкая драгоцѣнность.

Въ хорошую погоду старый джентльменъ почти безвыходно бываетъ въ садикѣ. Если сырость не позволяетъ ему выйти изъ комнаты, то онъ любуется своимъ садикомъ изъ окна. Онъ всегда чѣмъ нибудь занятъ въ своемъ садикѣ: вы всегда увидите, что онъ или копаетъ землю, или подметаетъ дорожки, или подрѣзываетъ и пересаживаетъ цвѣты, и дѣлаетъ это съ чистосердечнымъ удовольствіемъ. Весной, намъ кажется, не бываетъ конца посѣву сѣмянъ и втыканію надъ ними палочекъ, съ билетиками, которые выглядятъ безчисленнымъ множествомъ надгробныхъ эпитафій. Вечеромъ же, при захожденіи солнца, вы непремѣнно изумитесь, увид 23;въ, съ какимъ онъ усердіемъ таскаетъ огромную лейку и поливаетъ куртинки. Другое и не послѣднее его удовольствіе составляетъ газета, которую онъ прочитываетъ каждый день отъ начала до конца, и во время завтрака сообщаетъ своей половинѣ самыя интересныя новости. Старушка-лэди въ особенности любитъ цвѣты: это подтверждается кустами гіацинтовъ и геранія въ переднемъ полисадникѣ. Садикомъ, впрочемъ, она немало гордится, и когда на одномъ изъ четырехъ кустовъ крыжовника величина ягодъ окажется болѣе обыкновенной, то подобныя ягоды тщательно собираются и выставляются на столъ подъ стекляннымъ колпакомъ, въ назиданіе посѣтителямъ, которыхъ надлежащимъ образомъ увѣдомляютъ, что плодъ этотъ дало растеніе, посаженное собственными руками мистера такого-то. Въ лѣтній вечеръ, когда огромная водяная кадка наполнится и опорожнится по крайней мѣрѣ разъ пятнадцать и когда старая чета совершенно утомится отъ поливки цвѣтовъ, вы увидите ихъ въ маленькой бес 123;дкѣ, гдѣ они наслаждаются тихими и теплыми сумерками и наблюдаютъ тѣни, которыя падаютъ на садъ и которыя, постепенно дѣлаясь гуще и мрачнѣе, затемняютъ наконецъ всѣ краски любимыхъ цвѣтовъ. Не правда ли, что эти сумерки и эти тѣни изображаютъ эмблему тѣхъ годовъ, которые безмолвно пролетѣли надъ головами счастливой четы, постепенно заглушая въ своемъ теченіи блестящій радужный цвѣтъ раннихъ надеждъ и ощущеній. Вотъ въ чемъ состоитъ любимое удовольствіе этихъ двухъ созданій, и они не гонятся за другимъ. Они имѣютъ въ самихъ себѣ обильные матеріялы спокойствія и довольствія. Единственное желаніе каждаго изъ нихъ: это — умереть одному прежде другого.