Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода - [89]

В марте 1829 г. эпидемия даже почти прекратилась. Число всех домов, «запертых за опасною болезнию в разных месяцах и числах у астраханских обывателей разных чинов, к 29 января 1728 г. было 39».

Опасаясь, что с наступлением теплого весеннего времени эпидемия усилится, астраханский губернатор фон Менгден приказал 5 апреля оповестить население с барабанным боем, чтобы «всякого чина люди, окроме офицерства и солдат, для нынешнего воздуха, кто пожелает, выехали б в степь на бугры и не далее от города на пять верст». Эти опасения местной администрации, как оказалось потом, не были нап расны. С наступлением лета эпидемия усилилась, болезнь приобрела смертельный характер, в конце июня умирало по 50 и более человек в день. По сообщению губернатора, в Астрахани с 1 по 21 июня умерло 1300 человек, «на которых по осмотру явились опасные болезни: бубоны, фебра малигна и петехии». С 19 по 26 июля умерло 80 человек с такими же явлениями.

В начале августа 1728 г. эпидемия в Астрахани вроде бы прекратилась. «По репорту определенного лекаря», с 7 по 15 число в Астрахани «опасной болезни ни на ком не явилось, и никто не заболел». Но осенью поднялась новая волна эпидемии — в первых числах сентября снова обнаружились случаи заболевания чумой. Эпидемия совершенно угасла 6 сентября 1728 г., просуществовав таким образом ровно год. Наивысший разгар ее был в конце июня. Эпидемия на этот раз носила местный характер.

Клиника болезни. О ней известно очень мало, но по вышеприведенным описаниям штаб-лекаря Бриля, лекаря Ефима Фета и прапорщика Ромаддова, а также высокой смертности, можно предположить, что болезнь протекала в бубонной, бубонно-септической и септической формах. Видимо, у многих больных наблюдались чумные карбункулы.

Ликвидация эпидемии. О появлении чумы в Астрахани было сообщено в Петербург, и оттуда 27 сентября последовал указ, в котором губернатору Астрахани предписывалось руководствоваться в своих действиях указами 1720 и 1722 гг. Особые меры предосторожности были предписаны по отношению к письмам и бумагам, идущим из Астрахани и персидских провинций. Их велено было принимать через огонь и пересылать в Царицын, куда был из Казани направлен полковник с целым штатом офицеров и командой солдат. При полковнике находился еще и переводчик «для персидских писем».

После перевода письма трижды переписывались, и лишь третья копия направлялась в Москву, где с нее снимали четвертую копию, которую и посылали в Петербург Верховному тайному совету.

Воронежскому и казанскому губернаторам приказано принять те же меры, что и астраханскому. Донскому и яицкому атаманам предписано, «чтобы они имели великую осторожность, дабы обретающиеся в крепости Св. Креста и в других тамошных местах казаки и другие им подобные люди, по своему легкомыслию, сбежав и проехав заставы, не могли в их казацкие места прокрасться и тем не нанесли бы опасной болезни». Во избежание этого предписывалось «учредить крепкие заставы, где чаемо быть таким беглецам из Персии проход». Подобные указы об осторожности посланы были генерал-фельдмаршалу М.М. Голицыну (1675–1730) и на Украину генералу Наумову.

С самого начала чумной эпидемии местная администрация старалась остановить ее движение внутрь страны крепкими заставами. Уже 5 сентября 1727 г. астраханский губернатор послал к командирам на круг-ленскую заставу, в Красный Яр, Черный Яр и Царицын предписание, чтобы они смотрели накрепко, если кто поедет из Астрахани без указу губернской канцелярии. Точно так же от моря и на сухом пути от Терека Астрахань ограждена была крепкими заставами, чтобы никто из крепости Св. Креста и из Гиляна с письмами или без писем» не мог проникнуть в Астрахань.

Внутри зачумленного района в Астрахани распространение заразы старались пресечь соблюдением мер предосторожности: зачумленных людей изолировали, — выводили в поле; некоторые зараженные дома и дворы сжигали; для совершения над заболевшими христианских обрядов и таинств назначались отдельные священники, которые должны были жить в поле вместе с выведенными туда зачумленными людьми.

Заболевших людей вывозили в степь. По данным Астраханского губернского приказа, в декабре 1727 г. было вывезено в степь 116 человек (включая и караульных солдат).

В январе 1728 г. на заседании Верховного тайного совета были заслушаны сообщения астраханского губернатора и офицера Урусова об «опасной болезни», после чего решено «послать губернатору указ в подтверждение, чтоб из Астрахани отнюдь никого за тою опасностию не отпускали, а о курьерах и о письмах поступали б по указу 1720 года».

Ограничительные меры постоянно усиливались. Когда заведовавший царицынской заставой полковник Савенков в конце января 1728 г. сообщил в Петербург, что из Астрахани, несмотря на то, что эпидемия продолжалась, были пропущены несколько офицеров «да прочих знатных людей и купцов», которые прибыли к вверенной ему заставе, ему было предписано, продержать этих лиц в карантине 6 недель, несмотря на то, что они уже выдержали такой карантин в Черном Яру. Если по прошествии этого срока (12 недель) у них «опасной болезни не явится», то разрешалось их пропустить. Тем же указом предписывалось всех приехавших из Астрахани в Москву, равно как и тех, «которые и впредь приедут», «сыскать в Сенат и допросить» (П.С.З., VIII, № 5247). Сенату, коллегиям и всем канцеляриям в Петербурге было предписано не требовать из Астрахани никаких ведомостей, счетов и т. д., а также не посылать туда указов, «кроме самых нужных», впредь до окончания «опасной болезни» (П.С.З., т. VIII, № 5289).