Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода - [160]

и «per lisin». При кризисе наступало нагноение карбункулов и бубонов, при лизисе постепенно рассасывались «твердые опухоли желез». Андриевский отмечал, что в последнем случае больные, несмотря на кажущееся выздоровление, «сохраняют еще продолжительное время возможность заражать других». Когда раны начинают заполняться грануляциями, можно считать, что чумной яд уничтожен в организме больного, хотя возможно, что в волосах его еще содержится зараза. Смерть обычно наступала на второй или третий день болезни (48 случаев), реже на четвертый (17 случаев) и первый (15 случаев), еще реже на 5-й и следующие дни. Один больной умер на 26 день болезни, один — на 42-й. Трупы долго сохраняли «гибкость» и быстро переходили в гниение. О вскрытиях тел людей, умерших от чумы, не сообщается.

Лечение. Оно «имело не более успеха, как в прочих эпидемиях». Лекарства назначались «соответственно симптоматическим показаниям». Прежде всего, ввиду тошноты давались рвотные средства, от которых «всегда наступало облегчение». Затем давали слабительное, «осторожно и без особой надобности». Потогонное лечение заключалось в назначении теплых ванн, втирании деревянного масла или уксуса. Из укрепляющих и возбуждающих средств назначали: хинный отвар с кислотами, наш атырные капли и т. п. В качестве местных средств, применяли горчичники, шпанские мушки, припарки, мази «для лучшего направления гноевых образований». К бубонам прикладывались припарки, как только они нарывали, их разрезали. Но вот прежние хваленые средства — паюсную икру и лук — не использовали, потому что они вызывали «сильное рожистое воспаление». На карбункулы накладывались припарки, затем омертвевшую их часть отделяли ножом или ножницами, язву присыпали хинной корой или вяжущими порошками. Слабым больным давали вино и портер.

Общие потери от эпидемии. За все время эпидемии в Одессе заболело чумой 125 человек (из 60 тыс. жителей), из которых 17 выздоровели, 108 умерли (смертность 86 %). В портовой карантин в течение эпидемии поступило 634 человека — больных чумой и «подозрительных». На борьбу чумой израсходовано 300 тыс. рублей.

ОЧЕРК XVIII Последние крупные эпидемии чумы на Кавказе (1838–1843)

В начале XIX столетия произошли значительные изменения в экологии природных очагов чумы на Кавказе. Изменение климата привело к уменьшению территорий пустынных зон и, соответственно, к уменьшению количества песчанок. Можно допустить, что имело место влияние еще каких-то других, неизвестных сегодня природных факторов, приведших к резкому снижению активности носителей и переносчиков чумы (усилители природного резервуара чумы). В результате суммарного воз действия таких факторов к началу 20-х годов XIX столетия высокогорные кавказские очаги чумы (Закавказский высокогорный и Центрально-Кавказский) «угасли».

По данным М.И. Галанина (1897), в начале 1820-х гг. в Закавказье чума проявляла себе небольшими вспышками только в горах, отделяющих Трабзон от Эрзурума. В 1824 г. возобновились пульсации природных очагов Великого Евразийского чумного «излома», продолжавшиеся до 1843 г. В Месопотамии, Малой Азии, Курдистане и северных районах Персии эпидемические события повторяются в той же последовательности, что и в период предыдущих пульсаций (1773–1819), однако имеют меньший масштаб и более сжаты по времени. В 1827 г. чума наблюдалась на местности между Константинополем и Трабзоном, а также в Эрзуруме. В 1828 г. чума охватывает Карс, Эрзурум и появляется в русских владения в Закавказье — отдельные случаи болезни в Гори и Горийском уезде, Александрополе, Малой Каракилисе. Среди заболевших чумой преобладают военнослужащие, вернувшиеся с театра военных действий в Северной Персии (Карс, Ардаган, Эрзурум), поэтому их считают заносными. В 1830 г. чума появилась в Армении, в деревне Эймлау (27 июня 1830), но быстро закончилась, отняв жизни у 27 человек. В 1829 г. чума началась в Египте и Сирии. Одновременно активизируются в направлении с запада на восток Балканские и Причерноморские очаги чумы. Эпидемии вспыхивают в Константинополе (1825) и в Одессе (1829). В 1830 г. чума появляется в деревнях, расположенных вдоль долины Верхнего Евфрата, выше широты Алеппо (Халеб-эс-Шаба — город на севере Сирии). Летом этого же года чумой были поражены Мосул, Киркук и Сулеймения. С ноября 1830 г. чума разгорается в Багдаде, сначала отдельными случаями, внезадно перешедшими в марте 1831 г. в эпидемическую катастрофу (погибло несколько десятков тысяч человек). Затем она опустошает местность в районе развалин Вавилона и город Наджеф, погубив почти все его население, которое не смогло сбежать к соседним племенам, оградившим себя от «зачумленных» военной силой. Население города Lemloun было истреблено полностью, сам же город до конца столетия лежал в развалинах.

В начале декабря 1831 г. чума «пришла» в Басру (последний раз она «появлялась» в городе в 1773 г.) и свирепствовала с большей силой, чем в Багдаде. По свидетельству побывавших там европейцев, город в июне 1832 г. оставался совершенно безлюдным. В мае 1832 г. эпидемия достигла Бушира, главного персидского города на восточном берегу Персидского залива, оставив в нем живыми не более одной десятой жителей. В ию не чума «продвинулась» ю жнее, обнаруж ивш ись в Lingam. Весной 1833 г. эпидемия возобновилась в Багдаде, унеся жизни 3 тыс. человек.