Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы - [51]
Советские разведчики приняли решение об углубленном изучении субисточника Поссанера, включая возможность прямого выхода на него. Этим человеком был референт Абвера по авиации майор запаса Адольф Хайровский, ранее работавший в интересах австрийской разведывательной службы. Получив такой острый сигнал, резидент ИНО в Берлине Борис Берман через своего подчиненного нелегала Шнеерсона начал от Поссанера требовать конкретики: кто знает, от кого известно, при каких обстоятельствах была получена информация и т. д. Постепенно стала вырисовываться не совсем приглядная для советских военных представителей картина.
В частности, по информации Хайровского выходило, что советский военный атташе в Берлине Зюсь-Яковенко поддерживает подозрительно близкие отношения с неким Бергом, на квартире которого обсуждались достаточно щекотливые вопросы, якобы относящиеся к существованию в СССР «военной партии», ставящей целью осуществление переворота и отстранение от власти Сталина. Хайровский, получивший на Лубянке псевдоним «Сюрприз» («А-333»), сообщил, что Герман Васильевич фон ден Берг, работая представителем крупных фирм «Отто Вольф» и «Крупп», являлся одновременно экспертом германской военной разведки по Советскому Союзу. Информация «Сюрприза» о причастности Берга к Абверу была подтверждена аналогичными сообщениями агентов берлинской резидентуры «А-13» и «А-208»[153].
Интересно, что ранее на Берга выходили советские разведчики с целью вербовки, которая и была завершена, правда, «под чужим флагом» — от имени Всесоюзного совета народного хозяйства (ВСНХ). Но, по непонятным причинам, этот перспективный контакт развития не получил.
Проведенные Центром проверочные мероприятия еще более накалили обстановку. На официальный запрос ИНО в Разведупр, известен ли там Берг, последовал отрицательный ответ. Через третье лицо были наведены справки непосредственно у Яковенко, который также ответил отрицательно. Зато резидент Разведупра в Берлине Шнитман подтвердил факт своего знакомства с Бергом, причем, по его словам, познакомил их… Яковенко[154].
Артузова вся эта темная история, надо думать, заметно озадачила. По существовавшим тогда правилам, запрос об объекте заинтересованности взаимодействовавших разведок подлежал исполнению с обезличенной формулировкой — «такой человек нам известен (не известен)». Это означало, что проверяемое лицо является объектом заинтересованности внешней (военной) разведки и, соответственно, его дальнейшее изучение инициатору запроса следовало прекратить.
Из сказанного вытекало, что Яковенко не поставил в известность свой Центр о факте и характере отношений с Бергом. Иными словами, утаил их, хотя был обязан поставить его на учет как минимум как контактное лицо. Сотрудникам ИНО было над чем задуматься: кадровый офицер советской военной разведки, не поставив в известность свой Центр, поддерживает подозрительные отношения со своим немецким коллегой, о характере которых можно было только догадываться. Причем необходимо помнить, что информация была получена агентурным путем от человека, связанного с германскими спецслужбами. А если вспомнить, что примерно в это же время «раскручивалось дело Дидушка», то оснований для беспокойства было более чем достаточно.
Обобщенная справка о всех установленных внешней разведкой негативных фактах работы Разведупра, включая «дело Дидушка», была направлена Артузовым в ЦК ВКП(б). На запрос Бермана о возможности выхода на Протце по записке Франца (Дидушка) последовал ответ: «Представленная нами в высшие политические инстанции справка о деле Дидушка получила движение, и военные соседи имели там серьезный разговор и о методах работы, и о порядке информации (так в тексте. — Авт.) нас о своих делах… Учитывая это обстоятельство, мы пересмотрели наше решение в отношении Протце и в вопросе восстановления связи с Дидушком, считая это нецелесообразным. Протце и Дидушок в дальнейшем могут быть только объектом наших разработок»[155].
Сотрудники берлинской резидентуры ИНО, следуя этому указанию, операции по внедрению в германскую военную разведку осуществляли уже без участия Протце. С этого времени он действительно стал только объектом разработки, но уже не вербовочной. Хотя в контексте изложенных ниже событий создается впечатление, что советские разведчики в Берлине, формально выполняя указания Лубянки о прекращении изучения Протце как кандидата на вербовку, в своей практической деятельности по агентурному внедрению в Абвер исходили из возможности прямого выхода на него через его связи (Гесслинга, Вера) и искали ее.
После изучения всех возможных кандидатов они свой выбор остановили на Гесслинге. Его личные качества и оперативные возможности, как давнего агента германских спецслужб, были изучены через агента ИНО Романа Бирка, поддерживавшего с Гесслингом хорошие личные отношения. Но рисковать деятельным и опытным агентом они не стали. Было принято решение осуществить вербовочный выход на Гесслинга через… Дидушка. Но не лично, бывший помощник резидента в это время уже находился в лагере на Соловках, а по его рекомендательному письму. Вербовать Гесслинга было поручено опытному разведчику Карлу Силли, который со своей задачей справился
Книга посвящена деятельности спецслужб Германии, Польши и СССР на территории Восточной Пруссии в 1920–1940-е годы. Был ли ректор Кёнигсбергского университета агентом советской разведки? Какую роль сыграл японский консул в Кёнигсберге в освещении хода подготовки Германии к нападению на Советский Союз? Какую работу проводил источник советской разведки «Люкс» в окружении гауляйтера Эрика Коха? На эти и другие вопросы читатель получит ответ, прочитав эту книгу.
В книге академика РАН А. А. Кокошина, 6-го секретаря Совета Безопасности Российской Федерации, занимавшего также посты первого заместителя министра обороны Российской Федерации, секретаря Совета обороны Российской Федерации, рассматриваются ряд политико-военных и военно-стратегических проблем национальной безопасности России. В их числе – концептуальные вопросы взаимоотношений между политикой и военной стратегией, долгосрочные проблемы обеспечения стратегической стабильности, оценка тенденций в развитии сил и средств общего назначения, вопросы неядерного (предьядерного) сдерживания в оборонной политике России и др. Для студентов, аспирантов и преподавателей гражданских и военных вузов, а также для всех интересующихся политико-военной и военно-стратегической проблематикой.
Последние дни холодной войны. В 1988 Джо Наварро, самый молодой агент ФБР, разрывался между миссиями спецназа и контрразведки. Но его главным талантом было умение читать язык тела. Он обладал сверхъестественной способностью читать мысли тех, кого допрашивал. На рядовом задании он допрашивал подозреваемого — бывшего американского солдата по имени Род Рамси — и заметил, что когда у того стали спрашивать о другом солдате, арестованном в Германии по подозрению в шпионаже, у него стала трястись рука.
В монографии профессора НИУ ВШЭ доктора исторических наук И. В. Кривушина впервые в отечественной историографии проводится комплексный анализ геноцида 1994 г. в Руанде, его исторических предпосылок и причин, выявляются способы его проведения, основные организаторы и участники, роль в геноциде СМИ и христианских церквей. Исследование, основанное на большом массиве источников, показывает, как формировался «дискурс геноцида», как традиционные административные структуры трансформировались в механизмы массового истребления «врагов» и их «сообщников», как менялось сознание вовлеченных в него людей, в каких формах осуществлялось сопротивление геноциду и какими способами оно было подавлено, каковы были стратегии уничтожения и стратегии выживания, каковы были причины индифферентности ООН, зарубежных государств и мирового общественного мнения. Для широкого круга читателей, прежде всего политологов, историков, этнологов, специалистов-международников, психологов, социологов и журналистов.
Первые ведомства, отвечавшие за разведку, появляются в России еще в XVI веке. Благодаря им русские государи и их ближайшие помощники были лучше осведомлены о замыслах и намерениях противника. При Алексее Михайловиче был основан Приказ тайных дел, а Пётр I в воинском уставе 1716 г. впервые подвел законодательную и правовую базу под деятельность русской военной разведки. Большую роль в создании военной разведки в России сыграл генерал-адъютант князь П.М. Волконский. Но настоящим органом военной разведки стала Экспедиция секретных дел при Военном министерстве, созданная по инициативе Барклая-де-Толли в январе 1810 г.
«По следам “турецкого гамбита”» — это путь от загадок «возни» русской армии под Плевной до абсурда ее «стояния» у распахнутых ворот Константинополя в ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Это путь, ведущий к пониманию той «необычной смеси самомнения и идеализма», которой отличалась внешняя политика трех последних российских императоров и которая в конечном счете привела Российскую империю к началу трагедии — августу 1914 г.
В монографии польского ученого Анджея Мисюка подробно описываются организация польских спецслужб в 1918–1939 годах и направления их деятельности, а также применявшиеся ими методы и формы работы. Особое внимание автор уделеляет их подрывной деятельности против России, мерам советских органов безопасности по противодействию им, достигнутым спецслужбами Польши оперативным результатам и допущенным провалам в разведывательной работе.В книге широко используются материалы польских архивов, что непременно вызовет огромный интерес читателей к этой работе.