Очерк и публицистика - [9]

Что же до политиков и политических партий, то о них ясно выразился норвежский писатель С. Хёль, отмечавший, что приход немцев горячо приветствовали правые, видевшие в Гитлере защиту от самого страшного пугала — большевизма, и крестьянская партия, воссылавшая хвалу Господу за Гитлера.

Было, было. Правда, теперь вспоминать об этом дурной тон и почти что криминал. А сразу же после окончания войны начался процесс активного вытеснения из памяти этих неприятных обстоятельств, в результате чего Норвегия предстала в роли страны-страдалицы, оказывавшей в едином порыве героическое внутреннее и внешнее сопротивление оккупантам.

И, наконец, главное. Отсутствие воли к сопротивлению, наглядно продемонстрированное норвежской армией, да и всем норвежским обществом, отсутствие желания противостоять агрессору было лучшим свидетельством тому, что «новый порядок» не рассматривался в качестве чего-то совершенно неприемлемого для норвежцев. И они были в этом отношении не одиноки: отсутствие желания противостоять национал-социалистской Германии наглядно показала и «остальная Европа»: Франция, Бельгия, Голландия, Чехословакия и уж тем более Австрия.

Что ж, в самую пору поговорить о Сопротивлении и сопротивленцах.

Сопротивление, как известно, бывает активное и пассивное. В качестве пассивного сопротивления можно привести историю двух норвежских фермеров, оказавших помощь советским военнопленным и попавших за это в немецкий концлагерь.

4. Добрые самаритяне

Двое стариков-фермеров попали в концлагерь из-за того, что помогли бежать русским пленным. Однажды к находящемуся уже в преклонных летах Перу Гюлану пришел русский военнопленный и спросил, как лучше пройти в Швецию. Старик показал тропу. А через несколько часов по следу пришло трое немецких солдат.

— Видел русского?

— Да, видел, — вежливо ответил старик. — И дорогу ему показал.

От удара старик свалился на землю. Больше от него не удалось добиться ни слова за все два года заключения. «Не разговариваю с людьми, которые в ответ на вежливые слова лезут с кулаками в лицо», — говорил он после освобождения.

Другой крестьянин, по фамилии Таросен, умер в лагере. К нему тоже пришли трое русских. Он накормил их, пустил ночевать и наутро, указав кратчайший путь в горы, снабдил хлебом, сыром и удочками для ловли рыбы. А когда через некоторое время к нему в поисках бежавших русских пришли немецкие солдаты и спросили, не видел ли он русских — с той же откровенностью ответил, что не только видел, но, как добрый самаритянин из Евангелия, оказал им милостыню. Когда нацисты избивали его, он все время повторял: «Если бы и вы пришли ко мне за милосердием, я оказал бы вам его». И об этом твердил все время заключения в концлагере до самой своей смерти.

После войны жена кузнеца из окрестностей Бергена Мария Эстрем издала документальную книгу воспоминаний под названием «Дневник русской мамы». В советское время эта книга была издана на русском языке, а сама М. Эстрем — удостоена советского ордена Отечественной войны. И подобных примеров христианского милосердия со стороны простых норвежцев было немало.

Гораздо хуже обстояли дела в оккупированной Норвегии с сопротивлением активным, то есть с сопротивлением с оружием в руках. Здесь надобно отметить, что данный род сопротивления норвежцам в сущности навязали английские спецслужбы и НКВД вкупе со Смершем и ГРУ.

Весной 1941 г. возник подпольный центр военного Сопротивления, получивший сокращенное название «Милорг». А уже зимой 1941/42 г. сложился руководящий центр гражданского Сопротивления — Координационный комитет, имевший сеть подпольщиков по всей стране и видевший свою задачу в противодействии фашизации и накоплении сил для начала восстания в тот момент, когда союзники высадятся в Норвегии. Они настороженно относились к актам саботажа и диверсий, организуемым британским УСО. Это обстоятельство обусловило, как отмечает без тени иронии ряд современных исследователей, преобладание в норвежском Сопротивлении невооруженных форм борьбы.

К концу войны «Милорг» располагал так и не вступившей в бой сорокатысячной подпольной армией. А 7–9 мая 1945 г. его отряды взяли на себя охрану порядка в стране, благо сопротивления со стороны капитулирующих частей вермахта они не встретили.

Тем самым Норвегия продемонстрировала всему миру текучесть и проблематичность границ, разделяющих — не только в понятийном, но и практическом планах — военное и гражданское сопротивление. Впору даже вводить в научный оборот новое понятийное членение: активное и пассивное военное сопротивление.

Были известны случаи, когда организовывались даже ООО и ЗАО с целью помощи беженцам в пересечении шведской границы. В частности, возникла фирма «Перевозки Карла Фридрихсена», которую основал бывший полицейский Альф Петтерсен, работавший в тесном контакте с Сопротивлением. В период с октября 42-го по середину января 43-го, когда Петтерсен с женой были вынуждены бежать от гестапо за рубеж, два грузовика компании курсировали четыре-пять раз в неделю от Осло до границы. На каждом автомобиле было место для двадцати человек, спрятанных среди перевозимой картошки, сена или деталей машин. Рядом с шофером всегда располагался проводник из Народного фронта. По самым заниженным оценкам, за одиннадцать недель своего существования «Перевозки Карла Фридрихсена» доставили в безопасную Швецию свыше тысячи человек.