Очерк и публицистика - [8]

Квислинг был дважды женат и оба раза на русских женщинах, что характеризовало его как последовательного и верного единожды избранным принципам политика и человека. Правду сказать, во время пребывания в России он обзавелся не одной, а двумя женами, став двоеженцем. Жен он привозил из поездок в Россию. Первую — 17-летнюю Александру Воронину — из первой поездки, а Марию Пасечникову — из второй. Дело кончилось тем, что Александру сплавили во Францию.

Мария Пасечникова дожила до глубокой старости, оставаясь верной идеям своего мужа и германского фюрера, портреты которых висели у нее на стенке вплоть до самой ее кончины, последовавшей в 1980 году; она тоже не могла поступаться своими принципами и оставила свои мемуары.

После возвращения из СССР Квислинг едва не закрутил роман с «коммунизмом», сблизившись зимой 1925 года (на непродолжительное время) с руководством Норвежской рабочей (НРП), входившей, кстати, до 1923 года в Коминтерн, и Коммунистической партий, предложив им создать свои вооруженные отряды. Неясно было, впрочем, в какой мере данное предложение было выражением его политических убеждений, тем более что впоследствии Квислинг упорно отрицал, что был сторонником в той или иной форме марксистской революции в Норвегии.

В дальнейшем Квислинг громогласно и на всех углах провозглашал, что главным противником Норвегии являются коммунизм и СССР. Или наоборот: СССР и коммунизм.

В целом же весьма расплывчатые идеи лидера норвежских нацистов можно было бы характеризовать в качестве социально-консервативных и националистических. Социалистическими они были, скорее, по видимости. Сам же лидер оставался, в сущности, приверженцем идеи корпоративного государства, власть в котором формировалась бы «сверху вниз».

Наибольшую поддержку его идеям оказали крестьяне, разорявшиеся в условиях проводимой властями проанглийской экономической политики, а также радикальная националистически настроенная интеллигенция.

Впрочем, единого представления о национализме в норвежском обществе не существовало, и, по мнению ряда норвежских историков, следовало бы говорить о двух его направлениях: собственно норвежско-националистическом и прогермански-нацистском. Следует отметить, что начало Второй мировой войны вообще ознаменовалось в Норвегии резким всплеском национализма.

В целом же можно сказать, что это был лидер из «европейского захолустья», каковым считали свою страну норвежцы, и таких как он «фюреров» водилось в тогдашней Европе немало.

Во время немецкой оккупации Квислинг пытался в рамках возможного вести собственную игру «независимого фюрера норвежской нации» и часто бежал даже впереди германского паровоза, однако в целом «своя игра» у него по объективным причинам не задалась и задаться не могла.

9 мая 1945 г. министр-президент «всея Норвегии» сдался, не оказав сопротивления, новым властям, вызвав к себе на дом полицию, которой до того дня командовал. И действительно, не самому же ему было идти в участок и не такси же ради такого дела вызывать! Вскоре он был обвинен в государственной измене и принял почетную смерть от пороха и свинца в крепости Акерсхаус.

В тюрьме Квислинг объявил себя мучеником за «великую Норвегию от моря до моря». Неясно, правда, от какого и до какого: то ли от Баренцева до Северного, то ли от Гренландского до моря Амундсена. В перерывах между заседаниями суда составил свое генеалогическое древо, в котором возводил свою родословную к хозяину Валгаллы богу Одину (Вотану) — покровителю военной аристократии и повелителю валькирий. Кажется, это был первый европейский руководитель со столь знатной родословной.

3. Сопротивленцы активные и пассивные

Норвегию, как это ни странно, можно формально отнести к странам-по-бедительницам во Второй мировой войне, поскольку король Хокон Седьмой вместе со своим правительством в эмиграции присоединился после новогоднего застолья — 1.01.1942 г. — к антигитлеровской коалиции, т. е. будущим победителям. А разве присоединившийся в самый разгар драки к победителю не есть ПОБЕДИТЕЛЬ? Хотя бы и чисто юридически?

Итак, Норвегия «раскололась» на Норвегию de jure и Норвегию de facto.

Норвегию de jure представлял благородный король Хокон Седьмой со своим правительством, а Норвегию de facto — рейхскомиссар Й. Тербовен и В. Квислинг со своей администрацией. А посему норвежское сопротивление приходится поневоле рассматривать в двух его ипостасях.

Итак, Норвегия de facto оказалась оккупированной. Как воспринимали норвежцы оккупацию и как противились они ей?

Были те, кто если и не приветствовал оккупацию открыто, то усматривал в ней некую политическую благотворность для страны. Были и такие, кто остро чувствовал неизмеримое превосходство «сумрачного германского гения» над «духом торгашества» и посему приветствовал приход немцев как носителей идей «освобождения». К их числу относился выдающийся норвежский писатель К. Гамсун, выступивший по радио с речью, в которой призвал соотечественников поддержать правительство Квислинга.

После войны Гамсуна судили за коллаборационизм, но из-за преклонного возраста сочли слабоумным и отправили в дом для умалишенных, оштрафовав заодно на четыре пятых его состояния. Ан и впрямь: зачем сумасшедшему деньги? До сих пор в Норвегии (стране, буквально утыканной памятниками всем и вся) нет ни одного памятника Гамсуну — человеку, прославившему свою страну в начале двадцатого века, но запятнавшему себя по чисто культурологическим соображениям коллаборационизмом.