Очередь - [18]

– Сколько красивых слов!

– Вот опять редактор. Я просто взял старые слова, которые тоже не изменились, как и люди.

– Так какой трюизм он сказал?

– Чтобы общество становилось лучше, надо, чтобы люди, его составляющие, становились лучше. Как для того, чтобы нагрелась вода в чайнике, надо, чтобы нагрелись все ее капли.

– Но кто-то должен зажечь огонь?

– Огонь зажигается в человеке с жизнью. А что, если мы еще по бутылочке? Нас не осудят?

– Кто же осудит за пиво, если вы не за рулем!

– И то. Золотые слова. Может, жизнь, природа и высшие силы мне помогут, и я никогда не буду за рулем.

– Не любите?

– Пиво люблю.

– Никогда не водили?

– Упаси природа, жизнь и высшие силы, – покривил душой Стас.

– Ну и что ваш чайник и капли?

– А ничего. Люди сами себя должны улучшать, улучшать, избегая элементарной, прошу прощения за повтор, логики и психологии. Улучшать себя, а не соседа.

Станислав Романович стал следить глазами за бурной деятельностью Валерия Семеновича, перебегавшего от одной группки своих людей к другой.

– Но почему же не помочь соседу? Помогая соседу, улучшаешь себя.

– Я не против. Я говорю: не занимайтесь улучшением соседа. Помогайте ему. Вон ваш сегодняшний начальник. – Стас кивнул в сторону Валерия Семеновича. – Он помогает, должно быть, но не улучшает. Он полезен и сам становится лучше.

– А взять у вас серьезное интервью можно?

– Только серьезно и говорю: я человек без юмора. Серьезно. Только серьезно. Приходите, посидим за столом, выпьем пивка и ни-ни другого чего-нибудь. Ну, а сейчас, здесь? Чего время терять?

– Это не серьезно. Не будьте таким экономным. Вон, смотрите, по-моему, перекличку начинают.

Проверка прошла весело, с прибаутками, комментариями и хохотом. Ко второй половине списка кто-то притащил магнитофон, и после каждой фамилии раздавался туш. В конце переклички, при последних бравурных звуках появилась Лариса. По какому поводу торжество? Стас объяснил ей все величие и всю значимость момента.

– Есть будешь, Стас? Кофе принесла.

– А пива?

– Машине противопоказано.

– Иди корми своего атамана.

– Он не атаман он есаул. Все равно. Все бездельники. Сколько времени ухлопаете и на что?!

– Ну хорошо, хорошо. Выпил, что ли?

– Не исключено. Все вы тут стали дружные такие, общественные, а тронь сейчас каждого за карман.

– Что ж ты пил? Ничего здесь нет. Неужто с пива?

– Тоже вопросы задавать? Интервью захотела?

– Что ты злобишься, будто голодный, а не только опьяненный?

– Ладно тебе со своей копеечной моралью!

– Парень хотел использовать время. Вполне похвально. Не бездельник.

– Юмор ему необходим. Для мозговой лабильности и упрощенных компромиссов.

– Ну ладно, Стас, ты, наверное, и до пива что-нибудь выпил. Давай я тебя домой отвезу. Стас, у меня к тебе просьба. Завтра днем замени меня, пожалуйста, часа на два: приехал мой оппонент из Ленинграда. Надо с ним обязательно увидеться.

– Все вы так. Дай тебе ноготок – ты голову откусишь.

– Хорошо, не надо. Попрошу еще кого-нибудь.

– Придет завтра, придет мысль, придет решение.

– Господи! Садись, отвезу тебя. Минутку только обожди.

Станислав, усевшись на заднее сиденье, стал зло смотреть на очередь машин, на очередь людей, потом что-то пробормотал самому себе, вытащил из кармана плоскую металлическую фляжку, сделанную ребятами из экспериментальных мастерских, и отхлебнул.

– Валерий Семенович, товарищ хорунжий, дозволь благоверного домой свезти и тут же назад. Кофе уже доставила.

– Давай, Нарциссовна…

– Борисовна!

– Ты же путаешь мои звания, должности, положение. Квиты. За взятку в виде кофе и всего, что к нему полагается, даю вам, мадам, тридцать минут максимум.

– Это не взятка.

– Ну? А что это?

– Взятка – это когда совершается должностным лицом должностное преступление, – сказала как выученный текст.

– Узнаю ответы на упреки по поводу коньяков, конфет и цветов от больных, – тоже с усмешкой, но благодушной.

– И даже если не только цветы и конфеты. Мне, например, впору вместо них талоны на бензин брать. И все равно это не будет взяткой.

Лариса почувствовала неведомо откуда появившееся раздражение. Однако уже в следующее мгновение, взяв себя в руки, поняла, что наплыв этот, скорее всего, связан не с сиюминутной ситуацией, а просто с общим беспокойством, отсутствием времени, призрачностью нынешней цели, с больной, с мышами, со Стасом. Она обругала себя уже в который раз, что не выдерживает, заводится, когда видит Станислава во второй половине дня, хотя давно уже абсолютно ясно: Стас добрый, честный, веселый, доброжелательный в основном утром, реже – днем, почти никогда – вечером. Пора привыкнуть и не раздражаться.

Когда она подошла к машине, Станислав спал. Лицо его было бессмысленным, беспомощным, бесхарактерным.

Жаль.

Как женщина оглядывает себя в зеркале перед выходом или при входе куда-либо, так же и автовладелец окидывает взглядом свою машину, заперев и чуть отойдя поодаль, или, наоборот, перед тем как сесть в нее. Лариса, должно быть, оглядывала машину чаще, чем себя в зеркале. Вот и сейчас, перед тем как сесть за руль, она обошла ее со всех сторон и обнаружила, что заднее правое колесо значительно спустило.

Как-то неловко ей было накачивать колесо на виду у всей очереди, когда муж спит, сидя в машине. Но она была реалистка и не думала, что сумеет разбудить его.