Очень женские дела. Пора покончить с многовековым табу - [47]
Менструация и искусство
Люди, далекие от артистических кругов, часто склонны насмехаться над современным искусством. Мы готовы издеваться над каждым новым течением, якобы разоблачающим очередной порок нашего общества. (Я не случайно говорю «мы», потому что сама принадлежу к этому слою и, увидев в галерее консервную банку, болтающуюся на вешалке, фыркаю в кулак.) Тем не менее, если проявить хотя бы небольшой интерес к истории искусства, мы поймем, что именно художники первыми обращают критический взор на вещи и явления, которые десятилетия спустя уже и нам представляются оскорбительными. Ровно так обстоит дело и с менструацией.
Сегодня не только СМИ, но и обычные люди вроде нас с вами начинают вслух обсуждать эту тему. Все чаще приходится слышать, что относиться к менструации как к чему-то, с одной стороны, тайному, а с другой – отвратительному – глупо и неправильно. Но художники сделали этот вывод давным-давно. Начиная с 1970-х появилось множество инсталляций, заставляющих нас морщить нос и удивленно хмурить брови. В самом деле, кому понравится, купив билет на художественную выставку, смотреть на использованные прокладки? Публика возмущается: эти художники просто спятили!
Разумеется, они не спятили. Достаточно немного подумать, и мы поймем, что провокационное искусство играло и продолжает играть важнейшую роль в нашей истории, и не имеет никакого значения, доставляют нам подобные произведения эстетическое удовольствие или нет, – в конце концов, никто не призывает вас вешать их у себя над кроватью. Главное, что они существуют, и их появление причинно обусловлено. Оно доказывает, что художник всегда видит немного дальше, чем остальные члены общества.
Я очень хорошо помню свой первый опыт знакомства с произведениями, связанными с темой менструации. Это были портреты и эскизы, написанные… менструальной кровью. Я только начинала всерьез заниматься этой темой и еще не успела четко сформулировать для себя принципы, которые впоследствии лягут в основу моего к ней отношения, но уже тогда была уверена: это табу должно исчезнуть, испариться, сгинуть раз и навсегда и больше никогда не туманить сознание жителей нашей планеты. Многое еще оставалось для меня неясным, но в одном я не сомневалась: нельзя сидеть сложа руки и ждать, когда мир вокруг нас изменится к лучшему. И тем не менее, глядя на эти картины, я испытала страшную неловкость. Я не могла объяснить себе, в чем дело, но помню, что думала примерно так: «Нет, пожалуй, это уж слишком… Все-таки есть граница, переходить за которую не следует…» Я не понимала, что художник использовал в своих картинах менструальную кровь не просто так. Он стремился вывести эту тему из тени, вытащить ее из темного подвала на свет божий.
Сегодня я гораздо яснее понимаю, что это была в первую очередь революционная акция, бросившая вызов замшелым устоявшимся идеям и принудившая зрителей взглянуть на явление, от которого они привыкли отводить глаза. Художник как бы говорит им: «Ах, вам противно? Ничего, стерпите! Смотрите-смотрите, да не вздумайте отворачиваться!» Кроме того, он вообще меняет регистр обсуждения. Поскольку с умолчаниями покончено, зрителю волей-неволей приходится реагировать, и его реакция не может не быть яркой и сильной. Это пример того, как искусство, не впадая в псевдонаучные умствования и назидательность, проводит, если можно так выразиться, сеанс демистификации. Оно возвращает нас в реальность. Вы смотрите на картину, написанную кровью, и понимаете: это всего лишь кровь. Другое дело, что это особенная кровь, наделенная большой властью. Нет, от нее не гибнут урожаи и не мутнеют зеркала, зато она, подобно взгляду горгоны Медузы, способна обратить смотрящего в камень.
Она вызывает отвращение и ужас, она интригует и отталкивает. Достаточно одного ее упоминания, и многие зрители как по волшебству вдруг слепнут и глохнут. Скажите вслух: «Менструальная кровь», и вы увидите, как ваши собеседники ринутся спасаться от вас бегством, поджав хвост и зажимая руками уши: «НЕТ, НЕТ И НЕТ! Я НИЧЕГО НЕ ЖЕЛАЮ ЗНАТЬ ОБ ЭТОМ!»
Сегодня мне понятна мотивация художников, решившихся исследовать запретную тему. Я полагаю, ими двигало не только стремление к эпатажу и провокации, но и желание вернуть себе и человечеству контроль над восприятием явления, веками покрытого завесой тайны.
В 2000 году художница Ванесса Тигс представила публике серию из 88 картин, объединенных общим названием «Менстрала». Их особенность заключалась в том, что все они были написаны ее собственной менструальной кровью. С тех пор идею Тигс подхватили многие другие художники, и предложенный ею термин – Менстрала – получил широкое распространение и популярность. Вместе с тем необходимо уточнить, что вовсе не Ванесса Тигс стала первой, кому пришла в голову мысль связать искусство и менструацию.
Движение в этом направлении началось еще в 1970-х, и, возможно, кое-кто из читателей видел работы его представителей, даже не зная, что именно они собой представляют (хотя игнорировать это обстоятельство было довольно трудно). Они послужили своеобразным трамплином для дальнейшего продвижения темы в общественном сознании.
