Очень странная история - [12]
— Уже мчусь, мой синьор, — оруженосец, молодой расторопный кельт, подхватился в сторону костров.
— Костры к ночи затушить! — распорядился граф и зашёл в палатку, потом выглянул и добавил: — Мы в Саксонию сходу идём, неспокойно там… И это… не сам я напросился, Епископ порекомендовал королю нас задействовать.
— Аахенский?!
— Аахенский.
— Чего вдруг?
— А чего не вдруг?! — и граф задёрнул за собой полог палатки, пресекая никчёмный разговор.
Вот интересно, на кого ещё мог бы рассчитывать король? Граф стоял посреди палатки, снимая поясной ремень с ножнами. Только на него, на Роланда, на его Оливье — как они все называют Холивера — да на его кельтов… Не на кого больше. Прав Епископ. Остальные трутся возле короны, выпрашивая милости, и на рожон не лезут, а вот бретонский маркграф — всегда пожалуйста! Одного граф терпеть не мог. Он поморщился… карательные операции. Мерзко, гадко… А его и не посылали! Считали чистоплюем и не посылали. А вообще, дурацкая вышла война. Граф тяжело вздохнул. Но, хвала Христу, Господу нашему, кажется, закончилась: с маврами заключили мировую.
— Синьор граф, — в палатку боком просочился оруженосец. — Сегодня одноглазый Моркант зайца подстрелил, исключительно для вас, никому, говорит, не дам… вот приедет синьор граф… сам приготовил… тут кувшин вина… — оруженосец по-скорому накрывал на стол. — Хлеба нет, синьор граф, не смог достать.
— Нет так нет. Налей вина и ступай, я поем и посплю, пусть поставят к палатке охрану… а то зарежут во сне целого графа… не дай Бог…
— Слушаюсь, синьор граф! — И мальчишка вынырнул из палатки.
«Да, дурацкая вышла война», — ещё раз вздохнул про себя граф. Он выпил вина, сел на лежанку и принялся за зайца. Заяц был жёсткий, жилистый, сухой, граф не отказался бы от барашка, но где же тут возьмёшь барашка, после того как прошли двадцать тысяч здоровенных мужиков? А всё этот сарагосский кади — брат сатаны, заманил короля в ловушку! Сначала позвал в Сарагосу, чтобы Карл помог ему отбиться от Кордовского эмира, этого… как его, чёрта? Абд… Ар… Абд-ар-Рахмана, Абдурахмана, о! Вечно эти сарацины друг с другом воюют. Сначала пригласил, а потом сам переметнулся к эмиру… И так у них всегда! Сначала: «мамой клянусь!», а потом — раз! и нож в спину… Карл думал, кади подготовит провизию в Сарагосе, а пришлось добывать самим. О-о-о-о… как они добывали… Граф замотал головой… Прости нас, Господи, грешных… до сих пор противно. Одних деревенек штук десять спалили, не меньше. А сколько людишек-то перевешали? У-у-у-у… Причём как раз те лангобарды… как воевать — их нету, а как вешать — они тут как тут! Но без жестокости нельзя… Граф снова вздохнул. Дисциплины не будет, а не будет… (Граф налил ещё половину кружки вина и запил зайца.) А не будет дисциплины — будет как с Памплоной. Свои же, вроде, христиане, не мавры… И на тебе! Закрыли ворота и не пускали короля. Пришлось стены срыть. И людей со стенами… тоже.
Граф вытер руки и, не снимая верхней одежды, устроился на лежанке поверх шкур, прикрыв глаза. Нет, дурацкая вышла война. Народу побили… Он полежал некоторое время, пытаясь уснуть. Поспать было нужно… но сон не шёл.
— А чего это у тебя рожа расцарапана? — послышалось за палаткой. На пост заступило охранение.
— Чего-чего… — пробасил второй голос. — Тут одну кошечку припёр к стенке. Говорю ей, давай, мол… того! Ты — мой трофей, говорю! Схватил её, хочу платье задрать… А она мне хлесть по роже, и прямо до крови! Чуть, стерва, глаз не выбила…
— Ну, ты её и…
— Ну, я её и…
— Воины, вы бы заткнулись! — графу быстро надоело слушать их приключения.
И «кошечки» надоели. Все какие-то смуглые, аж чёрные, и вроде не мавры. Хотя тут им давно кровь поперемешали… Граф перевернулся на другой бок. Сами, конечно, чёрные… но ноги у них ничего… Ничего… А ещё они такие страстные… Как начнут изгибаться… как начнут… Бывало… Граф опять перевернулся. Бывало… Зацепишь такую, а она… Тьфу, черти, раззадорили! Может, приказать чтоб доставили… Ну какой тут спать?!
— Э! Который там с расцарапанной рожей, иди сюда!
За палаткой грохнуло, что-то уронили, кто-то выругался вполголоса, и в палатку пролез здоровенный детина:
— По вашему приказанию… граф… синьор…
— Ты чего с той девкой сделал, прибил? — граф приподнялся на руке.
— С какой девкой, ваше… синьор граф? — воин весь подался вперед.
— Ну, той, которая тебе рожу расцарапала?
— А-а-а-а… Да нет. Я ей в морду дал, а потом… того, немножко снасиловал.
— Как это немножко? — развеселился граф.
— Ну, только согнул её… и это… Да ей потом понравилось! Она меня даже просила с собой взять…
— А ты?
— А что я? Я, синьор граф, — воин! Какая мне жена? Меня не сегодня-завтра убьют, может.
— А она что?
— А что она? Ясное дело: у них, у баб, первое средство — слёзы… Ну, я ей колечко подарил… а сам…
— Колечко-то где взял?
— А Памплону когда жгли, я там с одной снял… руку рубанул… с мёртвой уже… сразу не снималось, потом…
— Ступай! — распорядился граф. Нет, настолько брезглив он не был, но упоминание о Памплоне отбило всякое желание. Вот, спрашивается, зачем нужно было жечь? Как бы нам боком не вышла эта Памплона, чтоб её… Граф повернулся на другой бок. Ведь говорил королю, но хрен тот меня послушал! До хрипоты орал — нельзя оставлять в тылу обиженных! От досады он завернулся с головой в плащ и незаметно для себя провалился в сон.
Если заболел горами, тебя будут преследовать мысли об Эвересте. Чтобы на него подняться, нужны здоровье, физическая подготовка, целеустремлённость, а главное — деньги. Но ведь можно же только взглянуть! Пусть не покорить вершину, так хотя бы посмотреть. И Юрий Серов отправляется в Непал. Необычный гид, сложный коллектив, непростой поход. Сможет ли Юра добраться до базового лагеря Эвереста? Читайте в пятой повести цикла «В горы после пятидесяти…» — «Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр».
Юрка Серов — попаданец! Но он попал не в сказочный мир, не в параллельную вселенную, не на другую планету. Из тёплого кресла институтской лаборатории он выпал на Крайний Север 90-х. И причина банальна: запутался в женщинах. Брат позвал, и он сбежал. Теперь ему нужно выживать среди суровых северных парней, в полевых условиях, в холоде, в жаре, среди бескрайних болот и озер. «Что было, что будет, чем сердце успокоится»? А главное: сможет ли Юрка назвать себя мужиком? Настоящим мужиком.
Юрий Серов сроднился с горами. Близкие считают его опытным восходителем и хотят отправиться с ним в экспедицию. Но горы сложны и непредсказуемы. Юрий попадает с опасную ситуацию в предгорьях Казбека в Грузии. Сумеет ли он подняться? Кто ему поможет? И чем окончится его горный цикл, читайте в шестой повести-отчёте сборника «В горы после пятидесяти…» — «Казбек. Больше, чем горы».
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.