Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев - [39]
После вечеринки в ранние предрассветные часы они с Мурой сели в автомобиль и направились на Воробьевы горы. С лесистых склонов открывался захватывающий вид на город. Двое влюбленных смотрели, как восходит солнце, разливая яркий свет на шпили Кремля и блестящие купола. Оглядываясь на прошлое, Локарт увидел в этом предвестие жестокого, уже просачивающегося возмездия, которое скоро начнет затапливать город.
Мура наконец узнала и наконец поняла, что чувствует. Это было откровение. Как только вернулась в Петроград, она поспешила облечь свои чувства в слова. «Я попалась раз и навсегда», – написала она Локарту[201]. Только одно теперь имело для нее значение – «моя любовь к тебе, мой милый. Я по-детски счастлива и так уверена в будущем». Вместе с любовью пришла тревога, желание быть с ним всегда. Но существовало столько препятствий: оба они были в браке, а революционная волна была на подъеме и заставляла жить порознь. Возможно, вскоре ему придется покинуть Россию, тогда как она была здесь в ловушке, а ее дети – в Эстонии за немецкой границей. Она пыталась – глупо и бессвязно – выразить свои чувства к нему, когда он пришел провожать ее на вокзал после раннего утра, проведенного на Воробьевых горах. Но он не дал ей говорить. Им ничего не оставалось делать, только надеяться, что они каким-то образом победят судьбу.
Любовь могла либо поддержать их в эти ужасные времена, либо уничтожить. Одно было наверняка: Мура будет делать все, что придется, лишь бы выжить. В этом отношении она не изменилась. Сложности ее нежных чувств к Локарту были мелкими по сравнению с противоречиями в другой деятельности, в которую она оказывалась втянутой.
Нигде и никогда не было записано, когда они впервые обратились к ней. История также умалчивает, какой именно они нашли к ней подход или кто был ответственным. Также неизвестно, какие приманки ей были предложены – или какие высказаны угрозы. Все, что выплыло на свет – и то лишь для горстки людей, – это то, что Мура начала шпионить за Локартом и его коллегами по поручению ЧК.
Слухи, которые поползли позже, были неточными. В них не говорилось о том, что слежка за Локартом была лишь небольшой частью того, что она делала. Никто, по-видимому, и не подозревал, что человеком, который инструктировал и подготавливал ее для шпионской работы и проложил путь, приведший ее в ЧК, был сам Локарт.
В те недели весны и лета он был еще больше озабочен положением своей миссии: его беспокоила политика большевиков, место Германии в ней и многочисленные противоречивые направления деятельности Великобритании в России. Будет ли военное вторжение, тайная подрывная деятельность или дипломатия?
Он был настолько озабочен, что Мура, вернувшись в Петроград, начала переживать, что он не любит ее так сильно, как она его. Она все сделала бы для него и очень хотела быть с ним рядом. Она хотела «счастья, мира, любви, работы» и сетовала на судьбу и «тысячу и одну преграду, которая встает между мной и всем этим»[202]. «Я хочу, чтобы ты приходил ко мне, – писала она, – когда ты устал, говорил мне, когда тебе нужна моя помощь… и я хочу быть твоей возлюбленной, когда ты хочешь страсти». Но на тот момент все, что они могли сделать, – это ждать, надеяться и ловить моменты, которые можно было провести вместе: «И ты поймешь, действительно ли любишь меня»[203].
Возможно, эта неопределенность и заставила ее раздвинуть границы того, что она была готова для него сделать.
Все началось со сплетен. Ее письма, страницы которых лучились любовью, заполнили обрывки информации и слухов о прибывающих и отъезжающих сотрудниках других британских миссий в России. Они ей были хорошо известны – лично и по работе. Генерал Фредерик Пуль, который направлялся в Архангельск с британским военным отрядом неопределенной численности и неопределенного назначения, беспокоил больше всего. Мура предупредила Локарта, что ходят слухи, будто Пуль «приезжает с большими полномочиями» и, возможно, возглавит все английские операции и склонит всех к военной интервенции. Но Мура неясно добавила, что если будет нужно дискредитировать Пуля и его миссию, «то нет ничего проще, чем разоблачить его». Он был «с евреями», завуалированно сказала она[204]. Как служащая Хью Лича, она кое-что знала о закулисных финансовых делишках, в которых участвовали несколько высокопоставленных английских офицеров русского происхождения. Их цель состояла в том, чтобы оказывать финансовую помощь антибольшевистским белым войскам и мешать реализации банковских интересов немцев в России. Но по уклончивому поведению Лича можно было предположить, что, возможно, имеет место незаконное присвоение денежных средств[205]; если так, то Мура была тем человеком, который должен был это разнюхать. Лич уже бежал однажды в Мурманск и вот вернулся.
Она смогла уверить своего любимого, что Френсис Кроуми и Ле Паж верны ему (что отчасти она приписала себе) и шеф SIS Эрнст Бойс о нем высокого мнения. Но были проблемы. Кроуми сильно встревожил ее, когда однажды отвел в сторонку и тихо спросил: «Вы ведь дружны с Локартом и не желаете ему вреда?»
