Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев - [33]

Ситуация в военно-морской сфере складывалась не очень хорошо и для англичан, и для русских. Кроуми – Старый Кроу (в переводе с английского дословно: старая ворона), как называла его Мура, был подавлен последние две недели, так как ему в конце концов пришлось уничтожить свою любимую флотилию подводных лодок. В начале апреля было получено подтверждение, что Германия отправляет армейский дивизион, чтобы захватить контроль над Финляндией, где все еще продолжался конфликт между красными и белыми финнами и русскими войсками. Флотилия Королевского военно-морского флота, все еще укрывавшаяся в Гельсингфорсе после отступления из Ревеля, находилась под угрозой. В отсутствие боевых экипажей не было никакой возможности привести субмарины в движение. 3 апреля Кроуми отправился в Гельсингфорс. Тамошнее бизнес-сообщество, которое помогало финансировать немецкое вторжение, предложило ему пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, если он помешает Красному флоту русских предотвратить высадку немцев. Стань Кроуми наемником, он мог быть богатым человеком – не так давно один русский белогвардеец, настроенный против большевиков, предложил ему пять миллионов, если он передаст флотилию Белому движению[154].

Какова бы ни была ее стоимость на открытом рынке, подлодки были бы бесценны для немцев. Кроуми приказал своему заместителю лейтенанту Дауни уничтожить флотилию. За последующие пять дней, пока немецкая дивизия высаживалась и двигалась к Гельсингфорсу, подлодки были отбуксированы в район плавучих льдов, в них были заложены и взорваны заряды. Через несколько минут после каждого затопления происходил титанический взрыв, когда морская вода устремлялась в проломленный корпус подлодки и взрывались огромные аккумуляторы[155]. Кроуми остался в Гельсингфорсе, чтобы способствовать поспешному бегству трех британских торговых судов[156]. Измученный после дней «тяжелого труда в качестве инженера, кочегара, матроса и шкипера в одном лице с группой бесполезных армейских офицеров», он «выбрался из Гельсингфорса в самый последний момент» с помощью своих белых друзей[157]. Он был огорчен потерей субмарин и чувствовал, что никогда не простит этого белофиннам[158]. После того как флотилия была выведена, исчезли последние функции той роли, которую играл капитан Кроуми как офицер военно-морского флота; с этого момента он полностью стал дипломатом и агентом разведки.

Мура, работавшая каждый день в офисе британской миссии в Петрограде, все это понимала. Интрига волновала ее, и она всегда жаждала информации. В какой-то степени ее любопытство родилось из необходимости понимать, что происходит с ее страной и каково может быть ее будущее, но также воодушевляло ощущение того, что она является частью событий, изменяющих мир[159]. Ее интерес был замечен, и один-два представителя британской миссии обеспокоились ее дружбой с Локартом. «Хорошо бы Локарт предупредил, нужно ли относиться с подозрением к Бенкендорф», – написал один из них[160]. Но Мура ни разу не дала им повода для подозрений, и ей было разрешено продолжать работу.

Она и Лепаж взяли извозчика до Петровки. Мура, которая была плохо знакома с городом, с любопытством смотрела на мелькающие улицы. Москва была менее европейской, чем Петроград, – больше луковичных куполов и приземистых азиатских арок, чуть меньше фасадов в палладианском стиле, – и все же она не так уж сильно отличалась от него. Но, как вскоре она узнает, обстановка в городе начала меняться, становиться более контролируемой; в нем стало меньше радикальных инакомыслящих, преступности и поселился сильный страх.

Это было новое гнездо большевиков. Мура размышляла, понравится ли ей оно. Создавалось впечатление, что это другая страна по сравнению с Петроградом. Она спрашивала себя, изменил ли этот город Локарта и что она почувствует, когда снова увидит его после столь многих недель тревожного ожидания.

Прошла неделя после облавы на анархистов, объем работы у Локарта и не думал уменьшаться. Ему по-прежнему приходилось управляться почти со всеми делами в одиночку.

Он остался без капитана Хикса через несколько дней после приезда в Москву. Локарт отправил его в Сибирь проверить реальность сообщений о том, что там орудует немецкая бандитская армия, состоящая из бывших военнопленных, вооруженных и мобилизованных большевиками. Такое сообщение поступило из SIS, и содержащиеся в нем утверждения были решительно отвергнуты Троцким, который с радостью благословил расследование. Хикс отсутствовал уже целый месяц и проехал всю Сибирь, заезжая в лагеря военнопленных в компании офицера из американского Красного Креста. Не было найдено ни одного вооруженного немца[161]. Локарт возложил вину за этот фарс на своего врага – министра иностранных дел Артура Бальфура и его нелепую политику. «Во что мы играем, знает один Господь Бог, – ядовито написал он в своем дневнике, – но нельзя ожидать многого от 74-летнего министра иностранных дел»[162].

Хикс должен был вернуться со дня на день, и Локарт был бы очень рад его видеть. Хики стал незаменимым коллегой и другом. Он также был докой в работе с шифрами.