Очень Крайний Север - [43]
А Слава уже сообщил семье: он везёт Чернуху домой…
Но всё хорошее когда-нибудь кончается. И часто совсем нехорошо. Закон метафизики… Полоски зебры… Клавиши рояля…
В тот день аэрокосмогеологи все втроём выехали на сейсмопрофиль к буровой бригаде. Надо было посмотреть: что они там такое бурят и что потом придётся лоцировать.
Обычно дверь в вагончик у сейсмы на замок не закрывают, только подпирают деревянной колодой от ветра. На ключ в сейф закрывали только одеколон и патроны — остальное никого не интересовало. Если кому что надо взять по хозяйству — заходи, бери, только дверь подопри, чтобы тепло не выдуло и снега не намело. Наши герои тоже подпирали.
Вернулись затемно, а дверь — распахнута. Со словами «ка-а-акому ка-а-азлу…» Славка шагнул в вагончик, щёлкнул выключателем и встал как вкопанный. Юрка с Владом ввалились следом и тоже замерли: на кровати Славки, на его спальнике, растянувшись лежала Чернуха. Этого Славка ей никак не разрешал. Но это было ещё ничего. Самое страшное произошло, когда Славка со словами: «Чернуха, да ты чё, охренела?» протянул руку — эта сука обнажила великолепные белоснежные двухсантиметровые клыки и зарычала… На Славку. На благодетеля.
И Влад не выдержал. С криком: «Пшла отсюда, дрянь!» он с размаху пнул унтом под кровать и вышиб собаку из вагончика.
Когда они вышли, её уже нигде не было видно.
Больше Чернуха к командирскому вагончику не приходила. Славка пытался с ней наладить отношения, звал, но она вяло виляла хвостом и убегала. Обиделась. Она ведь всё делала правильно — согласно собачьим принципам! Почему же тогда всё так получилось?..
…А ещё через неделю началось потепление, и аэрокосмогеологи съехали: работать по лужам стало невозможно.
Интермедия. Волшебная сила ИСКУССТВА
Весна в тот год была ранней. Уже в середине апреля сошёл весь снег, а на майские установилась сумасшедшая жара — аж плюс двадцать пять! — что для тех широт в это время года дело почти невозможное. Северная растительность удивляться не стала и решила рискнуть — зашевелилась, заколосилась, зацвела…
Неожиданным потеплением решили воспользоваться и аэрокосмогеологи. У них возле здания имелся небольшой огород — десять на пятьдесят. На самом деле это был никакой не огород, а захламлённая остатками строительного мусора ничья земля. Космогеологи провели субботник, вычистили, засыпали всё торфом и сапропелем на штык лопаты, облагородили «терра нова» и превратили в «партейный огород».
Памятуя о горьком опыте коллективных хозяйств (в 90-е всё «советское» подвергалось критике), они не пошли по пути обобществления, а разделили посевную площадь на всех желающих поровну — получилось по двадцать пять квадратных метров «на брата». «На брата» для Серовых было в буквальном смысле, правда, Юрка, который сначала участвовал в дележе, сразу отказался от своей доли в пользу старшего. Но тут же договорился с братом, что примкнёт к тому в его сельскохозяйственной деятельности, если захочет. Молодой ещё был Юрка, шебутной: ему всего-то шёл тридцатый.
В тот аномально тёплый майский выходной к Юрке на вычислительный центр заглянул старший. И, как благородный идальго, предложил разделить сельский труд, а заодно и бутылку благородного вина, которую он держал в руке уже открытой. Славка надумал засадить доставшиеся ему квадратные метры культурными растениями.
— Поровну потом всё поделим! — поставил условие Юрка.
— А как же! — согласился благородный брат и налил по стакану благородного вина (вино на поверку оказалась банальным молдавским хересом).
Была у них в аэрокосмогеологии дурная привычка ходить на работу по выходным. И ещё более дурная была — прикладываться к спиртному.
Переодевшись и испив ещё по стакану креплёного, братья вооружились садовым инвентарём и пошли сажать всякую чепуху, вроде укропа и петрушки с зелёным луком. Они же отдавали себе отчёт, что большего от северной земли ожидать нечего. Земля там, даже облагороженная торфом, остаётся скудной, а лето — холодным. На Севере отчасти выручает только большое количество света — начиная с конца мая вовсю цветут белые ночи. Поэтому «зелёнка» и ещё раз «зелёнка»!
Развив бурную деятельность на пятидесяти квадратных метрах, братья всё перекопали, выпили, разрыхлили, выпили, разметили, выпили… К моменту, когда Серовы приступили к посадке, они были уже порядком навеселе, а потому… пели!
Надо сказать, братья вообще много и хорошо пели. На голоса. Славка играл на семиструнной гитаре и пел профессионально поставленным первым голосом, Юрка подпевал вторым. Но они могли запросто обходиться и без гитары, как, например, на этих сельхозработах.
То не ветер ветку клонит,
Не дубравушка шумит,
То моё сердечко стонет,
Как осенний лист дрожит…
(«Стихи и музыка народные», как говорила Фрося Бурлакова…
Хотя всё всегда непросто:
слова-то С. Стромилова, а музыка — А. Валамова).
Или вот ещё:
Не жалею, не зову, не плачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
(Тут со словами всё понятно, а музыка — Г. Пономаренко).
По воспоминаниям слушателей, к моменту окончания работ Серовы исполнили весь свой репертуар и даже начали его заново. По свидетельству тех же слушателей, повторно они уже путали очерёдность куплетов — сказывалось количество выпитого. Вы же, наверное, подумали, что бутылка у старшего была всего одна? Это вы плохо знаете Юркиного брата! Но, что характерно, качество песенного исполнения не терялось. Годы спевки!
