Очень Крайний Север - [44]

Делянку они засеяли. Что туда посадили, Юрка помнил слабо, да и не в этом дело — погода уж больно была хороша!

Была…

Север не был бы Севером — про погоду выше уже писáлось — к пятнадцатому ударили морозы до минус десяти и выпал снег.

Потом-то, конечно, всё растаяло, но заморозок сделал своё чёрное дело, убив нежные, только что вылупившиеся листочки и прибив на корню всё, что пыталось вырасти. Глядя на такую разруху, братья только горестно махнули рукой, толку от их посадок в этом году не будет, где уж там, если даже северная берёза стояла с чёрными листьями и не подавала признаков жизни.

Но немного погодя природа отогрелась, ожила… и вновь заколосилась. Сильная штука жизнь, трудно её доконать. Однако огород Серовых по-прежнему стоял мёртвым. С этим они и уехали в отпуска.

Северные отпуска длинные: на человека приходилось до 50 (!) рабочих дней. А поскольку цены на билеты были велики, а зарплаты, по сравнению с ценами, как раз таки наоборот, то отпуска в аэрокосмогеологии брались разом. Делать летом полевикам на Севере нечего. Болота оттаивали, и мошкá, комар и слепень жрали всё теплокровное заживо. В тот год младшие Серовы вернулись только к сентябрю: Владу — пора было в школу.

Начало сентября на Севере — удивительное время. Можно поспорить, что нет ничего более красивого, чем короткая северная осень. Как думаете, какого цвета бывает осина? Жёлтого? Красного? Оранжевого? Любого! Красного, жёлтого, оранжевого, зелёного, даже фиолетового. Осина — первая скрипка в квартете северной осени. Вторая — рябина. Боже мой, что вытворяет рябина!

Ах, не судите меня в том,

Что опоздал чуть-чуть:

Гроздья рябины под окном

Мне не дают никак уснуть…

(Слова и музыка А. Розенбаума)

Волшебно!

А кругом берёзы с золотыми листьями на фоне неба умопомрачительной синевы, а по небу несутся низкие кучевые облака…

Красота!

А болота! А изобилие грибов и ягод! А в озёрах полно отъевшихся уток, жирующих окуней, щук, карасей… Нет! Ей-ей, брошу всё и уеду на Север! На целую неделю. Или даже на полторы. В сентябре. В начале.

Но вернёмся к серовскому огороду.

К Юркиному удивлению, огород выглядел вполне себе прилично. Укроп зонтиками поднялся чуть не в пояс, ниже стелилась ещё совсем зелёная петрушка, лук давно миновал все стадии «зелёнки» и завязался некрупными луковицами. Но более всего поражали воображение пять высоченных кустов неизвестной видовой принадлежности.

Юрка походил вокруг, почмокал, почесал затылок, пытаясь идентифицировать, и… не идентифицировал. Единственное, что они Юрке напоминали, так это готовящиеся к цветению георгины. Откуда они взяли георгины, Юрка даже представить себе не мог. И спросить было не у кого. Славка ещё не вернулся, а народ в партии только пожимал плечами и разводил руками.

Кстати, у народа тоже на грядках что-то выросло. Но было всё хилым, болезненным, как и положено на Севере. Один серовский участок выделялся неестественным здоровьем и упитанностью.

Славка появился в середине сентября, вместе с первыми заморозками. Заморозки сменила оттепель с затяжными осенними дождями, а ещё через неделю потянулись на юг клинья уток и гусей. Надвигалась полугодовая северная зима.

В один из более-менее сухих дней старший переоделся в полевую форму, взял лопату, ведро и ушёл на огород. Юрка сидел за компьютером и задумчиво перебирал в голове: какие бы такие параметры фильтра установить, чтобы вытянуть сигналы: в безнадёжной борьбе между братьями и проводящей средой суглинков — суглинки побеждали. Он так увлёкся, что не заметил, как рядом вновь оказался Славка. Был он возбуждён — глаза блестели.

— Мешок есть? — заговорщицки спросил брат.

— Чего? — не понял вопроса Юрка — мозг не хотел переключаться.

— Мешок!

— Какой на хрен мешок?! Для чего?

— Для картошки! — и, увидев, что Юрка не включается, Славка махнул и бросил, убегая: — Одевайся, я мешок поищу!

— Прикалываешься, да?! — крикнул вслед Юрка, ему совсем не хотелось отвлекаться. Но Славка взаправду был чем-то сильно взволнован, и младший пошёл переодеваться. Надо же посмотреть, чего там такое стряслось!

В огороде Славка на корточках собирал что-то с земли. Младший подошёл ближе и с изумлением увидел россыпь крупной, величиной с кулак, белой картошки. Клубней двадцать, не меньше.

— Видал? — поднял голову Славка. — В первом кусте было столько же!

— Ни фига себе! Давай, я подкопаю.

— Копай!

Юрка копнул и перевернул куст. Результат был столь же ошеломляющий. Нет, Юрка, конечно, видел урожаи и получше — в родной Самаре картошка вырастает будь здоров. Но то средняя полоса, Поволжье — а тут Север!

— Ничего не понимаю, — Юрка перебирал руками крупные белые клубни.

— Я тоже! Собирай, я копну.

С пяти кустов они собрали верных полмешка. При такой урожайности стоило смело выращивать картошку на Севере, экономически бы оправдалось.

Братья притащили мешок в партию, и народ обалдел. Они же тоже сажали, но результаты их были куда скромнее. Мелкая, плюгавая, их картошка целиком шла на варку без предварительной чистки. Её так и ели — «в мундире»: замотаешься тот горох чистить…

Начальник партии Нестор Полищук долго курил и задумчиво смотрел на картошку, высыпанную на пол для просушки: