Очень босоногая история: Маньяк на свободе! - [154]
— Да я сам себя уважать после этого больше стал. Уже точно решил — следующим летом в Индию автостопом.
— Ты полный псих! В хорошем смысле этого слова, — сказала девушка тоном старшей сестры, которой оставили на попечение неугомонного братишку.
Ден и Ирма подошли к палатке, у которой парень наконец опустил на землю свой пятидесятилитровый рюкзак.
— Давай я тебе помогу дров нарубить, — произнес Ден, вытаскивая огромный тесак, который прихватил с собой. Ирма лишь слегка улыбнулась.
Уже минут десять нависая над бревном, Ден наносил удар за ударом. Щепок летело много, но разрубить деревяшку парню никак не удавалось.
— Смотри, ты рубишь прямо, а надо направлять удар наискок. Тогда большие щепки легко отлетают, а топор не застревает, — Ирма взяла свой «Фискар» и быстро отрубила от бревна пару аккуратных полешков. Ден снова взялся за топор. До опытной походницы ему было по–прежнему далеко, но дело заспорилось куда лучше. Нарубив дров, наши герои разожгли костер. За делами и разговорами незаметно пролетел вечер, наступила ночь.
На безоблачном небе мерцали звезды. Котелок на маленьком костерке потихоньку кипел, обещая героям походный ужин. Парень и девушка тихо сидели, слушая потрескивание пламени и звуки ночного леса. Наконец Денис тихо произнес:
— Такие необычные ощущения, — парень сделал паузу, подбирая слова для описания своего нового состояния, — мне раньше казалось, что реальность может до такой степени преобразиться либо с грибов, либо где–то там, — он кинул взгляд вверх, к звездам.
— В мире множество тайных ходов, но не всем они открываются… — Ирма приподняла палочкой крышку котелка, проверяя готовность каши. Густой пар с аппетитным запахом тушенки приятно пощекотал ноздри.
— Это точно. Жаль только, что нам откроются лишь немногие, а так бы хотелось исследовать их все, — продолжил свою мысль Ден, любуясь созвездиями.
Ирма задумчиво улыбнулась и обвела взглядом пространство вокруг себя
— Тебе и мне с лихвой хватило бы одного такого хода. А большинство людей ничего такого и вовсе не ищет.
— Знаешь, мне кажется, что скоро наш мир изменится, и ты среди тех, кто приближает эту перемену. Не зря тебя назвали Ирмой.
— Я стараюсь, а там уж будет как будет. Кстати, сейчас я тебе кое–что покажу! — Ирма нырнула в палатку и вскоре вернулась с папкой. — Только это секрет. Наш с тобой.
Ден аккуратно взял в руки папку и достал оттуда фотографии. Даже в неярком свете костра Ден понял, что эти снимки явно были сделаны не на Земле.
— Это планета Дро. Их архитектура — это просто фантастика, — восхищенно сказала Ирма, нетерпеливо подсовывая Дену то одну, то другую фотографию.
— Неужели и тебе тоже?! — поразился Ден.
Реакция собеседника Ирму удивила.
— Подожди, а наш Космический Путешественник и тебе тоже писал?
— Еще как. Фотографии с Юггота и настоящий гиперсветовой перелет. Но я, честно говоря, просто не мог в это поверить!
— А ты говорил, что никогда не сможешь попасть на звезды. Вот откроют вновь Портал в Конаково, купишь билет на поезд и поедешь на Юггот.
— Может быть, может быть… Слушай, да что мы все про меня да про меня? У тебя–то тут как успехи?
— Я хочу какое–то время побыть тут без толпы людей. Может быть, даже совсем одна… Надо место понять, прочувствовать. С местными лешими договориться. Проект–то уже почти готов, — девушка кивнула на стоящий у палатки мобильный кульман.
— Все на ватмане, по старинке? — по–доброму усмехнулся Вилкин.
— Знаешь, не важно на чем. Важно — есть ли в том, что ты делаешь, душа, — тихо произнесла Ирма и глянула вдаль, куда–то сквозь чащу леса. По веткам пушистых елей пробежала цепочка белых искр, качнулись макушки деревьев от невидимого ветерка и на секунду девушке показалось, что в темно–зеленой кроне блеснули фонарики–глаза и мелькнул пушистый кошачий хвост…
Неведомые существа и духи наблюдали за костерком на берегу, рядом с которым философствовали парень и девушка. Незримые покровители уже решили, что дают добро на строительство, которое начнется тут в скором времени, и которое станет для многих первым этапом большого пути.
Деревня на реке Тверца, 6 км от Твери.
— Ты посмотри, дед, красота–то какая! — Сергей восторженно окинул взглядом реку, серебрящуюся искрами сквозь белое покрывало утреннего тумана. Поплотнее натянув на глаза капюшон камуфляжной непромокаемой куртки, он зашел в воду по колено, благо позволяли высокие болотные сапоги, и стал укладывать в лодку палатку и рюкзак.
— Красота, — согласился Евграфыч, как обычно покуривая свою папироску, — один пойдешь? Не испугаешься? — старик лукаво прищурился, восхищенно глядя на внука.
— Нет, — улыбнулся Сергей, упаковывая в непромокаемый чехол ноутбук, — я же Кирюху с собой возьму, — он ласково потрепал по голове крутящуюся в лодке лайку.
— И охота тебе в такую рань куда–то тащиться, — с берега спустилась недовольная Юлька, и Настя следом за ней, — чего тебе дома–то не спится?
— Ладно тебе, Юляш, дома я еще успею насидеться! — Сергей оттолкнул лодку от берега, запрыгнул внутрь, потеснив суетящуюся собаку. — К вечеру вернусь! — махнул он рукой радостно.
Симпатия демона — вещь опасная, и ее лучше избежать, но у Алены просто нет иного выхода. Как еще ей избавиться от кошачьей шкуры, в которой девушке приходится отбывать наказание за несовершенные грехи? Произошла чудовищная ошибка, и теперь одному только демону ведомо, как ее исправить! И демон исправляет, вернее, пытается, потому что ошибка оказывается вовсе не ошибкой, а масштабным заговором. Потому что Алену пытаются уничтожить как единственную свидетельницу, уцелевшую в тайной серии потусторонних подмен.
Итак, встречаются двое. Она не уверена в себе, и у нее куча комплексов, справиться с которыми непросто. Вдобавок ко всему, она находит на свою голову множество неприятностей — выпутаться из них в одиночку почти невозможно. Он всегда готов прийти ей на помощь. Он силен, смел и немногословен. Он не знает страха и сомнений, не ведает усталости и боли. У него лишь один недостаток — он мертв. Их любовь — это любовь вопреки. Вопреки опасностям войн и козням врагов, вопреки предрассудкам и чужому мнению, вопреки жизни и даже вопреки смерти…
Любовь – прекрасное чувство. Но… всегда ли?Что делать юной и милой принцессе Таше, если ее возлюбленный – мертвый? Нет-нет, он не умер! Он именно мертвый. Можно, наверное, попробовать его забыть…А можно сбежать из дома, найти учителя некромантии и попытаться помочь Фиро вновь стать живым. Все думают, что это невозможно, но…Таша должна попытаться.Не зря же говорят, будто любовь сильнее смерти?
Вита лишь хотела накормить семью суровой зимой. Отправившись на запретный берег, она не представляла, что попадет в опасную передрягу, из которой так просто не выпутаться! Став свидетельницей важного разговора лесных ведьм, она попала в плен к их лютому врагу, сбежала, но так и осталась между молотом и наковальней. Ее все равно не отпустят, найдут… Так или иначе ей придется встретиться лицом к лицу с Властелином Зимы.
Став ученицей мертвого некроманта, Таша отправляется в дорогу, полную опасностей и приключений. Она не ищет славы и могущества, ей нужно лишь одно — узнать секрет воскрешения, чтобы помочь тому, кого любит. А на пути встает тьма, безжалостная, безграничная, полная искушений и интриг. Тьма сплетается в невиданные узоры, и у каждого здесь своя правда, своя судьба и свой путь…
В данной работе показывается, что библейская книга Даниила, а говоря более острожно, её пророчества, являются лжепророчествами, подлогом, сделанным с целью мобилизовать иудеев на борьбу с гонителем иудейсва II в. до н.э. — царём государства Селевкидов Антиохом IV Эпифаном и проводимой им политики насильстенной эллинизации. В качесте организаторов подлога автор указывает вождей восставших иудеев — братьев Маккавеев и их отца Маттафию, которому, скорее всего, может принадлежать лишь замысел подлога. Непророческие части ниги Даниила, согласно автору, могут быть пересказом назидательных историй про некоего (может быть, вымышленного) иудея Даниила, уже известных иудеям до появления книги Даниила; при этом сам иудей Даниил, скорее всего, является «литературным клоном» древнего ближневосточного языческого мудреца Даниила. В книге дано подробное истолкование всех пяти «апокалиптических» пророчеств Даниила, разобраны также иудейское и христианское толкования пророчества Даниила о семидесяти седминах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.