Очаровательная попрошайка - [9]

— Ее там нет. Я им специально звонила.

— Наверное, все это пустяки... но, понимаешь, она вообще какая-то странная.

— Не более странная, чем все остальные.

Однако на этот раз в голосе Клавдии не было обычной уверенности.

— Не спорь, она точно не вполне нормальная. Иной раз она меня просто пугает.

Она громко рассмеялась.

— И ты знаешь это не хуже меня, только не хочешь признаться. Из уважения к своему шефу, как я полагаю.

Глава 4

Эркюль Пуаро шагал по центральной улице Лонг Зейсага. Конечно, можно назвать центральной единственную улицу в этом местечке. Лонг Зейсаг принадлежал к числу тех деревушек, которые имеют тенденцию вытягиваться в длину, оставаясь такими же узкими. Посредине поселка возвышалась довольно импозантная церковь с колокольней и развесистыми дуплистыми ивами на кладбище. По обе стороны места самые разнообразные. Здесь были даже два антикварных магазина, один побогаче, где можно было найти старинные книги, фарфор, викторианское серебро, картины и так далее. Второй было бы правильнее назвать магазином подержанной мебели, но это смертельно оскорбило бы его владельца.

В Лонг Зейсаге было также два кафе, оба весьма неприглядного вида, веселенькая лавочка со всевозможными поделками из ивняка: начиная от всевозможных корзинок и до всевозможных садовых гарнитуров. Почти половину площади Занимал кондитерский магазин. Была также мастерская, где можно было заказать себе решительно все, начиная от бюстгальтера и кончая смокингом. Затем сапожный магазин и сапожная мастерская, огромный галантерейный магазин с неоновыми и аргоновыми надписями над стеклянными витринами. В одном ларьке продавали газеты и табак, во втором писчебумажные принадлежности и сладости. Наиболее аристократической считалась лавка шерстяных изделий. Там распоряжались две седовласые суровые дамы, которые с первого раза подбирали тебе гарус или другие нитки для любого вязания и очень сердились, если ты осмеливался робко заявить, что это не совсем то, что тебе требуется. Недавняя скромная лавка зеленщика и бакалейщика по непонятной причине именовалась «супер-маркетом». Это привело к появлению новой роскошной вывески и значительному повышению цен на некоторые наиболее ходовые товары. Правда, владелец открыл здесь отдел с новейшими упаковочными средствами, порошками, пастами в ярких картонных коробочках.

Это перечисление было бы неполным, если бы мы не упомянули швейную мастерскую, на .единственном окне которой витиеватыми буквами было написано слово «Дайлла», а на манекене выставлена французская блузка с надписью «шикарно», ярко-голубая плиссированная юбка и красный в полоску джемпер. Возле последних было написано: «Модно в сезоне». Под манекенами чьей-то небрежной рукой было набросано в хаотическом смешении множество кусочков пестрых шелков.

Все это Пуаро замечал с живейшим интересом.

Несколько отступая от общего порядка, в глубине аккуратных садиков притаились небольшие домики, почти уже не сохранившие первоначальной джорджианской скромности. У большинства из них появились викторианские балкончики, фонарики, террасы, итальянские окна. У одного из них был даже сооружен внешний лифт, совершенно ненужный, но, несомненно, составляющий предмет особой гордости его владельца. Рядом с ним, тоже вне общей линии построек, стояли коттеджики. Многим из них можно было дать куда больше лет, чем им было в действительности. Другим и правда давно перевалило за сотню лет, и они тщательно скрывали водопроводы, электрические и газовые плиты, как бы стыдясь этой уступки новым временам.

Пуаро шел не спеша, замечая все и всему слегка улыбаясь и удивляясь. Если бы с ним была его нетерпеливая приятельница миссис Оливер, она бы давно уже гневно спросила его, почему он напрасно теряет время, поскольку тот особняк, который являлся целью его путешествия, находился в полумиле от деревни. Конечно, Пуаро мог бы ей ответить, что он постигает местную атмосферу, потому что это часто является весьма важным. В самом конце поселка стоял ряд одинаковых домиков, перед которыми зеленела полоска изумрудной зелени, а двери и рамы были выкрашены самыми разнообразными красками. За домиками раскинулись поля и дорога, окаймленная зеленой изгородью. Там и сям, казавшиеся отсюда темными зарослями деревьев, располагались так называемые имения, совершенно изолированные от любопытных глаз прохожих. Действительно, высокая изгородь, часто выше человеческого роста, и тополя ревниво стерегли тайны этих микромирков. Еще дальше на дороге Пуаро заметил строение, остроконечные башни которого и стрельчатые окна выдавали принадлежность к стилю «ложной готики». Но позднее, пожалуй, всего несколько лет назад, оно было достроено и теперь больше тяготело уже к Мекке, к Востоку.

Пуаро остановился перед воротами. Сбоку, на каменном столбе, имелась надпись: «Кросс-ходжес». Стоявший за воротами дом казался самым обыкновенным, построенным, видимо, в начале XX века. «Стандартный» — пожалуй, это слово характеризовало его точнее других. Вот сад был действительно хорош. В свое время в его разбивку было вложено много изобретательности, любви и вкуса. Теперь, к сожалению, он был в несколько запущенном состоянии. Правда, в нем сохранились зеленые лужайки, множество цветочных клумб, хитро подобранные заросли кустарников, подчеркивающие красоту ландшафта. Здесь, несомненно, трудился садовник,— подумал Пуаро. А вот любви в этом саду не чувствовалось. Впрочем, он заметил, что над клумбой с какими-то яркими цветами склонилась женщина. Издали ее голова казалась сверкающим шаром из чистого золота. Сама она была статная, широкоплечая.