Очаровательная попрошайка - [38]

— Ну, что ж, возможно, вы и правы...

Он снова с сомнением посмотрел, на Пуаро.

— О таких вещах очень тяжело говорить с незнакомым человеком.

— Поверьте мне, о таких вещах гораздо легче говорить с чужим человеком, чем с друзьями и знакомыми. И если вы хорошенько подумаете, то согласитесь со мной.

— Возможно, возможно. Мне ясна ваша точка зрения. Ну, что же, приходится сознаться, что я тревожусь за свою девочку. Понимаете, она не совсем такая, как все остальные, и в ней есть нечто такое, что давно уже меня беспокоит... беспокоило нас обоих...

— Ваша дочь, по всей вероятности, находится в том трудном возрасте, когда из эмоциональных побуждений молодые люди способны выкинуть нечто такое, на что они никогда бы не решились уже через несколько лет. И окружающие тоже с трудом верят в возможность случившегося. Не обижайтесь на то, что я беру на себя смелость высказывать предположение... Возможно, ваша дочь возражает против появления у нее мачехи?

— К несчастью, вы совершенно правы, хотя у Нормы нет для этого решительно никаких оснований. Нужно учитывать, что я со своей первой женой расстался давно.

Помолчав, он продолжал:

— Уж если быть откровенным, то до конца! В конце концов, никакой тайны никто из этого не делал. Мы с женой разъехались более пятнадцати лет назад. Я тогда познакомился с одной женщиной, в которую влюбился без памяти. Это было какое-то безумие. Ради нее я уехал из Англии в Южную Африку. Моя жена относилась резко отрицательно к разводам, и я не стал ее даже уговаривать в этом отношении. Вместо этого я обеспечил в финансовом отношении и жену и дочку, которой в то время было пять лет...

Новая пауза.

— Оглядываясь назад, я понимаю, что на протяжении некоторого времени тяготился семейной жизнью. В детстве во мне жила страсть к путешествиям. В молодости я ненавидел сидение в скучных кабинетах, занятия «делами». Мой старший брат неоднократно упрекал меня за то, что я работаю спустя рукава и не занимаюсь как следует делами фирмы, что я взвалил на него все самое ответственное, такая жизнь меня совершенно не привлекала. Характер у меня был беспокойный, в голове одни мысли о приключениях, о диких, необитаемых местах, о дальних странах...

Он резко замолчал.

— Вообще-то, вряд ли вас интересует история моей жизни. Я поехал в Южную Африку. Луиза отправилась вместе со мной. Как я уже говорил, поначалу я был в нее безумно влюблен, но мы ссорились с утра до ночи. Ей была ненавистна жизнь в Африке, она мечтала о возвращении в Лондон или Париж, где жизнь била ключом. И через год мы расстались...

Он вздохнул.

— Вообще-то, мне следовало тогда же вернуться, но одна мысль о «тихой пристани» приводила меня в дрожь. Отговаривался я тем, что вряд ли моя жена примет меня с распростертыми объятиями. Но уж если быть честным, она посчитала бы это своим долгом, а она в этом отношении была женщиной честных правил...

Пуаро отметил про себя, что последняя фраза была сказана с нескрываемой насмешкой.

— Конечно, я должен был больше думать о Норме. Ну да что говорить о прошлом, его не воротишь. Девочка спокойно жила с матерью, в материальном отношении они ни в чем не нуждались. Иногда я ей писал, посылал подарки, но о возвращении в Англию даже не помышлял. Вскоре это стало в каком-то отношении оправданным. Я занялся делом, которое требовало моего постоянного присутствия в Африке. И мне казалось, что такой «кочующий» отец лишит ребенка покоя. Короче говоря, я считал, что поступал правильно.

Теперь Рестарик говорил очень быстро, как будто он испытывал облегчение от представившейся ему возможности излить перед кем-то свою душу. Это была реакция, с которой Пуаро сталкивался и раньше. Естественно, он ее всячески поощрял.

— Вам так ни разу и не захотелось вернуться домой?

Рестарик решительно покачал головой.

— Нет. Видите ли, я жил так, как мне нравилось. Меня вполне устраивал такой образ жизни. Я перебрался из Южной Африки в Восточную. В финансовом отношении у меня началась полоса удач. Все мои начинания оборачивались победами, те проекты, которые иной раз я осуществлял один, на свой страх и риск, а иногда в компании с другими людьми, приносили большие доходы. Ну и потом, я много бродил по лесам. Это меня страшно прельщало. Понимаете, по своему характеру я не домосед. Наверное, из-за этого, женившись на своей первой жене, я почувствовал себя как зверь в западне и поспешил вырваться на свободу. Нет, нет, мне и в голову не приходила мысль о возможности возвращения к размеренной и респектабельной жизни в столице.

— Но в конце концов вы все же вернулись?

Рестарик вздохнул.

— Да, вернулся. По-видимому, годы дают себя знать. Ну и потом, у меня появилась одна концессия, которая требовала моего присутствия в Лондоне, дабы добиться разрешения на разработку и так далее. Раньше в подобных случаях я все поручал брату, но после его смерти я стал единственным представителем нашей фамильной фирмы. Вот тут я и столкнулся с вопросом, стоит ли привлекать к делу посторонних людей или же все сосредоточить в своих руках. Поразмыслив я пришел к твердому убеждению, что настало время мне осесть в Сити.