Очаровательная попрошайка - [131]

— Только в той степени, что он доказывает мою правомочность и здравый смысл.

— Он не представляет вас в связи с возможным обвинением, которое может быть вам предъявлено по делу об убийстве Ральфа Экзеттера?

— Нет, сэр.

— Желаете ли вы иметь собственного защитника, который будет давать вам советы в отношении ваших прав, обязанностей и привилегий в связи с данным преступлением?

— Нет, сэр.

— Желаете ли вы добровольно давать показания?

— Да, сэр.

— Вы понимаете природу этого процесса?

— Да, сэр.

— Вы учитываете предупреждение суда о том, что ваши показания впоследствии могут быть использованы не в вашу пользу?

— Да, сэр.

— Понимаете ли вы, что вы не обязаны отвечать на те вопросы, которые могут вас инкриминировать?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. В таком случае, мистер Мейсон, продолжайте ваше расследование.

— Мистер Шелби, существует ли какая-нибудь родственная связь между вами и обвиняемой? — спросил Перри Мейсон.

Шелби высоко поднял голову и громко сказал:

— Да, сэр. Она моя дочь!

По задним рядам прокатился шепот. Судья постучал молотком, призывая к порядку.

— Будьте любезны объяснить, как вас следует понимать? — спросил Мейсон.

— Ваша подзащитная — дочь той женщины, которая на протяжении многих лет была у меня экономкой и которую я сильно любил,— сначала я не мог на ней жениться из-за юридических осложнений, а позже было решено оставить наши взаимоотношения такими, какими они были, но при условии, что Дафния будет называться моей племянницей. Чтобы защитить й обеспечить ее, я составил завещание, по которому, разумеется, все должно было перейти к матери Дафнии. После того как она умерла, я намеревался переделать свое завещание, объявив своей единственной наследницей дочь, но у меня все не доходили руки, пока... пока не было уже слишком поздно.

— Теперь вы составили такое завещание?

— Да.

— Оно было написано вами по вашей доброй воле, без постороннего нажима?

— Да.

— Вас содержали в санатории «Гудвилл»?

— Да, сэр.

— Добровольно или против вашего желания?

— Насильно, ваша честь.

— Что случилось?

— Дафния меня освободила.

— А что было потом?

К этому времени Дафния уже тихонько плакала, утираясь носовым платком. В зале стояла мертвая тишина, настолько все заинтересовались показаниями Шелби.

Горас Шелби подробно описал свое пребывание в «санатории», как он оттуда бежал, поселился в мотеле «Северные огни», визит Ральфа Экзеттера и его требования, каким образом он усыпил его, а потом украл машину.

Гамильтон Бюргер время от времени совещался шепотом со своим заместителем.

Наконец Мейсон повернулся к столу обвинения.

— Желаете допросить свидетеля?

Гамильтон Бюргер ответил:

— Если суд разрешит, это заявление застало нас врасплох. Сейчас уже почти полдень, мы бы просили сделать перерыв до двух часов, чтобы спланировать нашу стратегию.

— Хорошо,— сказал судья Кайл.— Объявляется перерыв до двух часов дня.

Судья Кайл вышел из зала.

Горас Шелби поспешил к Дафнии, крепко обнял ее.

Дафния плакала и одновременно смеялась.

Газетные репортеры, обрадованные драматическим поворотом событий, побежали к телефонам.

К Перри Мейсону подошел Пол Дрейк.

— Нечто странное, Перри,— сказал он тихим голосом.

— Что?

— Во время утреннего перерыва, после того как лейтенант Трэгг дал свои показания, Борден Финчли поспешил к своей машине. Он сел в нее, доехал до свободного места на площадке, густо поросшей сорняками, посмотрел во все стороны, проверяя, не интересуется ли кто тем, что он делает, достал из-под переднего сиденья гаечный ключ, вылез из машины, походил и незаметно положил инструмент в траву.

— Твой человек следил за ним?

— Да.

— Он отыскал ключ?

— Нет еще, у него не было возможности это сделать, потому что он продолжал следить за Борденом Финчли.

— А чем занят Финчли?

— Снова сел в машину и вернулся в зал заседаний, чтобы присутствовать на втором заседании.

Мейсон подошел к лейтенанту Трэггу, который разговаривал с одним из репортеров.

— Не могли бы вы уделить мне минуточку внимания, лейтенант? — спросил он.

— Конечно,— сказал Трэгг и отошел с адвокатом в угол комнаты.

Мейсон сказал:

— Сегодня утром вы довольно опрометчиво утверждали, что это была та же самая труба.

— Ох, Перри, для чего быть столь придирчивым к таким пустякам? Вы знаете и я знаю, что это одна и та же труба. Конечно, я не просидел возле нее целую ночь, формально я не могу присягнуть, что она та же самая, и я не расписался на ней, но я имел возможность опознать ее.

— Вы ошиблись,— сказал Мейсон.

Трэгг прищурил глаза.

— Что вы хотите сказать?

— Я вынул ту секцию трубы, действуя при этом при помощи замши, которую подложил под губки гаечного ключа, и заменил ее другой, на которой были следы, специально нанесенные инструментом, на одном из краев которого была сделана зазубрина.

У Трэгга вспыхнуло лицо.

— Вы понимаете, что вы говорите, Мейсон?

— Полагаю, что да.

— Вы уничтожили вещественное доказательство в деле об убийстве.

— Ничего подобного. Вот тот кусок трубы, который я оттуда забрал. Истинное вещественное доказательство. Если оно, по вашему мнению, представляет какой-то интерес для следствия, вот этот кусок. Я принял все меры предосторожности, чтобы сохранить его в целости и сохранности.