Очаровательная плутовка - [56]

Слезы заблестели на глазах Розали, когда Флетчер заговорил о ее брате. Дорогой Уильям. Она все еще не могла смириться с мыслью, что потеряла его и что она больше никогда его не увидит.

— У Уильяма было очень доброе сердце, — сказала она тихо, положив ее вторую руку на предплечье Флетчера, чтобы чувствовать его твердую силу обеими руками. — Он не смог им отказать, когда несколько лет назад они появились у нас и попросили о помощи. Он выделил им небольшой коттедж на краю фермы, но они все время требовали больше и больше. Я… — Голос Розали дрогнул, но через мгновение она продолжила: — Когда он решил, что должен выполнить долг перед своей страной и присоединиться к Веллингтону, я взяла с него обещание, что он не умрет, оставив меня на попечение миссис Билль. Он засмеялся и заверил меня, что никогда так не поступит со мной. Я думаю, он вспомнил о своем обещании после того, как увидел тот ужасный сон.

Она посмотрела Флетчер глазами, полными слез:

— Он написал мне о своем сне в том письме, в том, в котором он рассказал мне, что попросил тебя стать моим опекуном, если с ним что-нибудь случится. Несколько недель спустя я узнала, что он погиб. Он же рассказывал тебе об этом ужасном сне?

Они немного склонились друг к другу, пока шли. Свободная рука Флетчера теперь лежала поверх руки Розали, покуда он рассказывал ей обо всем: о письме Уильяма, о том, что не сразу обнаружил его, о своем мучении и даже о своем первоначальном нежелании снова становиться чьим-нибудь опекуном после трагедии с Арабеллой.

Она уже слышала часть этой истории той ночью в конюшне, но в этот раз Флетчер не был пьяным, и его слова действовали на Розали в два раза сильнее. Он был таким искренним, совершенно не пытаясь оправдать свои поступки, что Розали было сложно удержаться от того, чтобы остановиться, обнять его и успокоить.

Как раз в тот момент, когда она была готова обратить эту мысль в действие, Флетчер остановился, повернулся к ней, глубоко заглянув ей в глаза, и спросил:

— Не хотела бы ты провести лондонский сезон, Розали? Тетушка Белльвилль, похоже, уверена, что ты покоришь Лондон, и я должен согласиться с ней.

— Что? — Он застал ее врасплох, и она смотрела на него с удивлением, раскрыв рот.

— Никто не знает о событиях последних дней, и никто не узнает. Твоя репутация останется незапятнанной. Все компрометирующие тебя обстоятельства будут забыты. Розали, не смотри на меня такими печальными глазами, ответь мне что-нибудь.

— Я-я не нужна тебе? — спросила она слабым голосом, чувствуя, как сердце ее опускается вниз, чтобы лежать там разбитым вместе со всеми ее мечтами.

— Не нужна мне? — переспросил Флетчер голосом, полным боли, хотя Розали, поглощенная своей собственной печалью, не заметила ее. — Я читал твое письмо, адресованное миссис Римстон, малыш.

— Ты читал мое письмо? Как ты посмел! Это же личное. Ах, Флетчер, я чувствую себя очень сконфуженной.

— Почему? Оно было чудесно наивно. Зато теперь я знаю, что ты любишь меня. Я также знаю, что ты — совершенно невинна, совершенно незнакома с этим миром и одарена богатым воображением. Тебе, возможно, кажется, что я не оценил абсурдные и драматичные творения твоего разума. Напротив, я обожаю их! Но как твой опекун, я не должен быть эгоистом. Я должен делать то, что лучше для тебя.

— Лучше для меня? И ты думаешь, лондонский сезон — это лучше для меня. После всего что ты мне рассказывал? Да я там умру со скуки!

— Забудь все, что я рассказывал. В то время когда я говорил тебе об этом, я думал, что стараюсь удержать молодого юношу от гибельного пути. Для прекрасной молодой девушки Лондон — лучшее место на земле. Бог мой, Розали, Бэк уже заперся в своей комнате, чтобы сочинить поэму в твою честь. А в Лондоне у тебя будет сотня поклонников. Тысяча. Как я могу связать тебя браком, когда ты еще не жила по-настоящему?

— А жить с тобой — это не настоящая жизнь? — резко возразила Розали с болью в голосе. — Впрочем, ничего не говори. Гвоздь уже внутри, нет смысла забивать его еще глубже. Ты обнаружил, что я развлекаю и привлекаю тебя, но ты на самом деле не любишь меня. Тебе не нужен брак; ты уже выразился ясно на этот счет, когда вернулся в Лейквью, спасаясь от назойливых поклонниц. Хорошо, я больше не буду тебя беспокоить. Я завтра вернусь на ферму Хиллтоп вместе с миссис Билль и Сойером и дам им сделать со мной то, что они хотели — черную мессу и все остальное…

— Черную мессу? — Флетчер сделал шаг назад, раскрыв рот. — Кто сказал тебе, что они собираются использовать тебя в черной мессе? Малыш, это абсурд!

Глава 10

«Подумать только, я ведь действительно всерьез обдумывала брак с этим человеком! Брак? С Флетчером Белденом? Ха! Что за глупая шутка! Что за абсолютно безумная, смехотворная идея! Надо быть совершенно безумной, потерявшей все надежды старой девой, чтобы даже задумываться о такой глупости!»

Розали едва не металась в гневе по комнате в поисках предмета, разбив который она могла бы хоть как-то утолить свою ярость, свое возмущение и свое унижение.

— Черная месса! — фыркнул Флетчер, называя ее предположение абсурдным. Это само по себе было неправильным поступком с его стороны, но зачем нужно было подливать масла в огонь этим взрывом истерического хохота, до слез, со сползанием по стволу дерева, к которому он прислонился спиной, очевидно чтобы не кататься по земле? Разве это было так необходимо, вытирая свое лицо неестественно огромным белым платком, сказать самым неромантичным голосом, который она когда-либо слышала: «Черная месса? О Боже, я обожаю тебя, Розали», а затем расхохотаться.