Очаровательная плутовка - [11]

Рууд Хуттман удобно уселся в любимом кресле и грел коньячную рюмку в морщинистых руках.

— Мой врач рекомендовал мне небольшие экскурсии при хорошей погоде… С тех пор я люблю проливные дожди и ледяные метели.

Алина удивленно подняла брови.

— Что вы хотите этим сказать?

— Никто не хочет того, что уже получил. Всегда желаешь нечто иное. Если бы господин Делагриве уже оказал вам протекцию, то, вероятно, в настоящее время у вас были бы совсем другие цели.

Она обескураженно сделала протестующий жест.

— Как никому неизвестная начинающая художница, я не могла желать для себя ничего большего, чем протекция Маттея Делагриве.

Рууд вздохнул, смакуя аромат нагретого коньяка.

— Хорошо, тогда еще одна история. Я четыре раза вступал в брак, последний раз — в шестьдесят пять лет, и думал, что нет ничего более прекрасного, чем брак с этой женщиной. Но теперь… — Его узкие плечи поникли. — Она принесла мне дорогой развод и двух поздних сыновей, которые получились такими красивыми, что должны были бы стать гомосексуалистами… Но, очевидно, еще станут!

— Эта история тоже не подходит! — Алина, слегка улыбаясь, поднялась. — Хорошо, дорогой развод смог бы меня предупредить, чтобы я не ждала от господина Делагриве ничего хорошего, но все-таки вы имеете от этого брака двух сыновей, которыми, очевидно, гордитесь. — Вздохнув, она пошла к двери. — Кто знал, что я из первого «брака» с Делагриве не смогу получить ничего положительного, кроме развода…

— Подождите! — Старик поправил свои очки, покопался на полке и достал маленький томик И.Б.Зингера. — Возьмите это с собой. Очевидно, сегодня у вас было мало радости. Теперь можно считать, что день не прошел совсем уж напрасно.

Девушка сунула книгу в карман жакета, наклонилась и поцеловала в щеку своего нового друга.

— Благодарю за все, господин Хуттман, и пожелайте мне удачи в будущем.

— Я весь остаток своей жизни буду желать вам только хорошего, — поклялся старик, прежде чем тихо закрыл за Алиной дверь.

3

Тетка заглянула в комнату Алины с таким видом, как будто только что ей сделали более чем безнравственное предложение. Но, если бы такое действительно произошло, она, вероятно, выглядела бы более дружелюбно.

— Тебя к телефону, — крикнула она, и по ее тону было ясно, что она рассматривает как фантастическое бесстыдство то, что живущему в ее квартире могут звонить по телефону.

— Благодарю вас, дорогая тетя, — сладким голоском пропела Алина, знавшая, что подобная дружелюбность меньше понравится ее тете, чем раздраженный ответ. — Кто это?

— Мужчина… — В теткиных устах слово «мужчина» прозвучало, как ругательство. — Старый мужчина… очень старый мужчина.

«Рууд»! — сообразила Алина. Отказавшись от дальнейшей дискуссии с теткой, она проскочила мимо нее и в передней схватила телефонную трубку.

— Алло! Алина у аппарата!

— Ну, наконец-то, — послышался хриплый голос Рууда Хуттмана. — Я уже думал, что не доживу до того момента, когда вы подойдете.

— Вы больны? — обеспокоенно спросила Алина.

— Не больше, чем при вашем последнем посещении, но в моем возрасте не рассчитывают на длительные промежутки. Слушайте, Алина, я, похоже, узнал для вас еще одну возможность проникнуть к господину Делагриве.

— Буду у вас через полчаса, — восторженно воскликнула Алина и бросила бы трубку, если бы не услышала громкое «Стойте!»

— Да, что еще? — спросила она взволнованно.

— Вы не думаете, что Делагриве может вас узнать?

— Определенно нет, ведь он без очков слеп… — Она замялась. — Самое большее, что он может узнать, так это мой голос.

— Нет проблем, Делагриве как-то мне сказал, что он не запоминает голоса.

— Что же вообще в силах запомнить этот человек?

— Приходите как скромная секретарша. Вы уже знаете, что я имею в виду. — Не ответив на ее реплику, Рууд Хуттман положил трубку.

Алина стала лихорадочно соображать, что же из ее вещей соответствует наряду скромной секретарши. Она выбрала костюм из пепиты мышиного цвета в мелкую клетку с накладными карманами и шляпку из такого же материала в форме горшка с полями. Этот туалет, подаренный ее мамой для «важных случаев», Алина никогда не надевала, так как он казался ей слишком скучным.

— Превосходно! — Рууд засиял, увидев Алину перед собой. — Вы выглядите просто ужасно!

— Благодарю! — Она прошла в его комнату и кивнула, когда он указал на бутылку с коньяком. — Моя мать была бы возмущена подобной оценкой. Она достаточно часто внушала мне, что этот костюм очень дорогой.

— Дорогой, но ужасный, по меньшей мере, для такой молодой женщины, как вы. — Рууд подсел к ней и наклонился вперед.

— Иногда выглядишь лучше, если описываешь или рисуешь сам себя. Для меня стало потребностью души и сердца помогать вам. — Старик улыбнулся под ее взглядом. — Не беспокойтесь, мое сердце, вероятно, единственный орган, безупречно работающий в этом старом организме.

— Слава Богу, — вздохнула Алина с искренним облегчением.

— Делагриве спросил меня вчера, не знаю ли я какую-нибудь машинистку, которая могла бы ему помочь в составлении хронологического каталога его прежних работ. — На лице Рууда, с бесчисленными морщинами и складками, появилась озорная улыбка. — И представьте себе, ведь я действительно знаю машинистку — вас!