Очарованный - [10]

- Котенок, - прорычал он, достигая ее. Он просунул руки в ее короткие волосы и прижал ее спиной к стеклу, ее ноги приподнялись на несколько футов от пола. Она была на уровне его глаз.

Она замурлыкала и уткнулась в него носиком, ее серебряные серьги-кольца напротив его щеки стали холодными, а затем слишком горячими. Он сделал шаг назад, его сила обратила ее взор на живописный вид города позади нее. Ее рук неподвижно держались за ее головой, ее грудь бессмысленно толкалась к нему в позе подчинения. Только здесь, в месте ее рабочего влияния, возможно настоящее укрощение. Здесь она была главной. Пока не приехал он.

Из этого следовало извлечь урок.

Когда он дотянулся до пуговиц своей рубашки, чтобы расстегнуть их, магия повторила его движения с блузкой Виктории. Он улыбнулся, когда почувствовал, как расстегнулся его ремень, довольный ее инициативой использовать свою силу, чтобы его раздеть.

- Днем? - пробормотала она, прежде чем облизать губы.

- В течение всего дня, - поправил он, сбрасывая с плеч рубашку.

- Ты ненасытный.

- Тебе это нравится.

С горячим нетерпением Макс наблюдал, как застежка бюстгальтера между ее грудями раскрылась и затем разошлась. Зажимы для сосков поднялись с пола и затем зажали соски, тихое шипение сквозь стиснутые зубы была ее реакцией на внезапное давление. Вид этой бледной, упругой груди, с зажатыми, опухшими, покрасневшими сосками и тонкой цепочкой, заставил его член освободиться от вынужденного заключения.

- Ох, Макс, - промурлыкала она, волнообразно двигаясь у окна, пока он снимал свои штаны. - Какой у тебя большой член.

Он подарил ей свой лучший волчий оскал, наслаждаясь ее игривостью перед лицом ее беспомощности.

- Им лучше в тебя вкручиваться моя дорогая.

Молния ее тонкой юбки опустилась и затем упала на покрытый ковром пол, вместе с ее черными кружевными трусиками танго и высокими шпильками.

- После, - он притянул оставшиеся содержимое коробочки в свою ладонь, - Я вкручусь в тебя этим.

Виктория тяжело сглотнула при виде слегка изогнутого дильдо в его руке. Он был длинным и толстым, близкий по размеру, форме и цвету члена Макса. Он щедро смазал его, его взгляд ни на секунду не покидал ее.

Она надулась.

- Я не хочу эту штуку. Я хочу тебя.

От ее слов Макс на мгновение запнулся, затем резко двинулся, поглощая ее рот с глубочайшим голодом, отвлекая ее от крепнувшей связи между ними.

Я хочу тебя. Такие простые слова, но для нее, слова подвергающие опасности. Это было не совсем "необходимое", чтобы заставить появиться ошейник, но было достаточно близким, чтобы вызвать в нем оживление. От ее слов он не должен был чувствовать что-то большее, чем триумф, но он чувствовал. Намного больше.

Это было то, на что он надеялся, результат, который он должен был достичь, но он не ожидал, что это произойдет так скоро. Он был уверен, что сначала он должен был свести ее с ума. Он не мог это сделать, пока был внутри нее, как он делал это со всеми другими Знакомыми, которых укротил. Когда он присоединился к Виктории, Совет исчез из его восприятия, позволяя им обоим потеряться друг в друге. Единственная потребность, о которой он заботился, была его собственная, и Совет мог катиться ко всем чертям.

Когда он глубоко вдохнул ее запах, его глаза закрылись, его грудь вздымалась рядом с ее грудью, его пальцы скользнули между ее ног, чтобы потереть ее клитор. Он чувствовал себя собственником и нуждающимся. Боже, все утро с тех пор, как он ушел от нее, он хотел ее. Всего несколько часов в разлуке. Слишком долго. Зная, что они были вместе временно, он жаждал каждую секунду и ненавидел делить ее с ее работой или с кем то еще.

Непочтительная, дерзкая, озорная - она была кошкой до корней волос. Она одинаково успокаивала и подстрекала его, дихотомия (не пересекающиеся части, понятия), которая оставляла его довольным на всех фронтам.

И он готовил ее для вечности с другим мужчиной.

Осознание этого заставило его челюсть больно сомкнуться, и грудь болезненно стянуло. Он оттолкнул эту мысль и сосредоточился на здесь и сейчас. По крайней мере, она будет жить. Если ему придется потерять ее, то лучше отдать ее другому магу, чем смерти.

Хныкая ему в рот, когда он погладил ее гладкую вагину, Виктория попыталась вывернуться, но не смогла побороть силу сдерживающую ее.

- Макс, - она выдохнула в его рот. - Позволь мне прикоснуться к тебе.

Он покачал головой, не желая прерывать поцелуй.

- Я хочу прикасаться к тебе, черт возьми! - она отдернула свой рот от него.

- Ты должна хотеть то, что хочу я, - его голос был резким и грубым. - Мое удовольствие это твое удовольствие. Мой голод это твой голод.

- Твоя потребность тоже моя? - тихо спросила Виктория, ее взгляд был прикован к крупному мужчине, стоящему перед ней. Она услышала, как в ответ на ее вопрос он заскрежетал зубами и его прикосновения покинули ее.

В его обольщение присутствовала некая срочность, которой там прежде не было. Прийти к ней в течение дня, тогда как они были вместе пару часов назад . . .

Она резко вздохнула. Как часто она ловила себя на том, что мечтает о нем, переживая моменты с прошлой, долгой ночи? Он готовил для нее каждый вечер, и кормил ее руками. Он принимал с ней душ и мыл ее волосы. Наряду с нежностью были и грубые моменты. Моменты наивысшей страсти - такие как, когда он, пройдя через ее входную дверь, тащил ее на пол, говоря привет с гортанным стоном и погружая свой прекрасный член глубоко в нее. Никогда не спрашивая разрешения. Забирая то, что желает, словно использовать ее тело было его правом.