Очарованная мраком - [12]

Я замерла, раскрыв рот. Ожидала чего угодно: слез, возмущения, обвинений и даже угроз, но уж никак не этих гадких намеков ниже пояса, не откровенных оскорблений.

– Да ты… Да как тебе… – Больше я ничего не могла выговорить.

Зато Азалия изъяснялась вполне определенно:

– Иди к себе. Выспись. И больше не смей на меня орать, поняла?

Она почти незаметным, кошачьим движением, неожиданным при ее комплекции, поднялась с кровати и вдруг оказалась рядом со мной. Говорила, а сама пристально смотрела в глаза немигающим взором. Улыбка бесследно исчезла, медоточивая нега в голосе – тоже. «Змеиный взгляд», вспомнились слова дяди Алика. Голова закружилась, во рту стало сухо и горько.

– А этот старый идиот пожалеет, что разболтался! – произнесла Азалия напоследок и отвернулась.

Я моргнула и потрясла головой.

Ночью спала еще хуже обычного. Со сном у меня с детства проблемы: я всегда с трудом засыпала и постоянно просыпалась. После папиной смерти каждый вечер пила успокоительное: знала, что иначе обречена на бессонницу. Татьянины таблетки давно кончились, и я купила новую упаковку. Но на этот раз лекарство не помогло. Я забылась только под утро, и, похоже, мне привиделся кошмар, потому что проснулась в слезах и вся мокрая от пота.

На работу пришла опухшая, с гудящей головой. С трудом сосредотачивалась, случайно удалила нужный файл в компьютере и потом долго восстанавливала. С грохотом уронила и разбила свою чашку, собираясь попить воды.

Коллеги незаметно обменивались озадаченными взглядами. Ира недоуменно косилась и наконец спросила:

– Мать, ты чего? Случилось что-то?

Я заколебалась. Может, рассказать? А с другой стороны – зачем? Что это изменит? Природная скрытность взяла верх, и я помотала головой.

– Просто спала плохо.

Ира пожала плечами и отошла: мол, не хочешь – не говори.

После обеда я пошла в деканат, поставить печать на одной бумажке. Это можно было сделать и позже, но мне хотелось выйти из кабинета, сменить обстановку.

Обязанности секретарши у нас выполняла девятнадцатилетняя Рита, студентка-заочница, взбалмошная смешливая девушка с красными прядями в коротких, торчащих дыбом черных волосах.

Рита постоянно вставляла в разговор звучные иностранные выражения. Значений употребляемых слов не понимала, вкладывала в них ведомый только ей одной смысл, и потому ее речь звучала причудливо и довольно забавно. Например, она говорила про свою знакомую: «Приперлась, вся из себя расфуфыренная, прямо персона нон грата!» Или: «И зачем мне, простите, сдался этот долбанный алягер ком алягер?»

В деканате, как обычно, было людно: толкались, ожидая своей очереди, студенты и преподаватели, стрекотала по телефону Ритуля. Входная дверь то и дело открывалась, и гул голосов из коридора на мгновение становился слышнее.

Я протолкалась к столу секретарши. Та уже положила трубку и теперь сосредоточенно записывала что-то, низко склонившись к столу, как все близорукие люди, отказывающиеся носить очки.

– Привет! Рит, шлепнешь печать? Семен Сергеевич сказал, что…

Секретарша подняла голову и глянула на меня. Я недоговорила, поперхнувшись последней фразой. Внезапно звуки вокруг стихли. В кабинете стало душно, на грудь будто положили бетонную плиту. Я задышала часто и поверхностно, по спине между лопаток побежала струйка пота.

Я смотрела в лицо секретарши, не в силах отвернуться или зажмуриться.

«Что это?! Я и вправду это вижу?!»

У Риты не было глаз. Точнее, густо накрашенные веки и обильно намазанные синей тушью ресницы были на месте, но вместо зрачков и радужки – два ровных черных круга. Две дыры, ведущие вглубь, как непроглядные коридоры. По щекам стекали тонкие струйки крови. Невозможные, как из кошмарного сна или голливудского ужастика, глаза немигающе уставились на меня.

– Ну куда шлепнуть? – сказало безглазое существо и нетерпеливым нервным жестом протянуло ко мне тонкую руку.

И тут я закричала. Отшатнулась, закрыла руками лицо и завопила:

– Нет! Убери! Уйди от меня! – Я выкрикивала бессвязные фразы, мычала и захлебывалась своими воплями. Кто-то подошел сзади, пытаясь успокоить, обнять за плечи, но я в испуге сбросила его руки.

Существо, бывшее недавно Ритой, крутило головой, открывало и закрывало рот. Кровавые дорожки удлинялись, алые капли падали на письменный стол.

Потом вдруг вернулись звуки, все заговорили разом, загудели, как сердитые пчелы в улье. Последним, что я запомнила, был вопрос декана:

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Все потемнело и пропало.

«Наконец-то!» – мысль вспыхнула и исчезла вместе со всем остальным.

Очнулась я все в том же деканате. Лежала на кожаном диванчике, вокруг толпились знакомые и незнакомые люди. Две женщины озабоченно перешептывались.

– А я и не видела ничего, – огорченно протянула одна.

– Ты далеко была-то! – возбужденно отозвалась другая. – А я прямо тут стояла, возле них, и то… Все нормально было, а эта как завопит! И бац – упала! Припадок, наверное.

– Ир, с ней часто такое бывает?

– Тише! – строго произнес мужской голос. – Она в себя пришла.

Ира протирала мое лицо прохладным влажным платком. Рядом стояла Рита и обмахивала меня вафельным полотенцем. Глаза у нее были самые обычные, лицо расстроенное.