Очарование страсти - [40]

— Я не думала, что он будет так хорошо поправляться. У него просто замечательный прогресс, правда?

— Не более замечательный, чем следовало ожидать при правильном лечении, и даже вообще при лечении. Что касается его выздоровления, то я много работал с ним последние несколько дней, потому что хотел, чтобы он был именно под вашим наблюдением.

— Под моим? Значит, когда я ушла из операционной, вы знали, что я перехожу сюда, в палату Принстон?

— А почему бы мне не знать? В интересах моих больных мне приходится быть в курсе таких вещей. И когда я узнал об этом, я подумал, что, поскольку на вас лежит общая ответственность за его госпитализацию, то мы можем также разделить и удовлетворение от того, что он уйдет от нас здоровым. Поэтому я и поторопился перевести его из моего мужского отделения к вам в Принстон, надеясь, что эта идея будет так же приятна вам, как и мне.

— Я рада. И я так благодарна.

Странно, что в этот момент она действительно чувствовала себя полностью довольной этим подразумеваемым объединением их интересов, пусть даже только в сфере работы. Потом, думая об этом, она перебирала свои воспоминания, копалась в них, тщетно надеясь найти какой-нибудь намек на то, что он воспринимал ее хоть немного как женщину, а не только идеально натренированную сестру. Наверное, все же Том был прав. Редко и неожиданно, но тем более вызывая у нее чувство радости, Уорнер позволял ей заглянуть себе в душу. Так было, когда он утешил и успокоил ее в ночь несчастья с Пэтси. Так было, когда он позволил ей побывать в уюте своего дома на Рождество. Но он не требовал от нее ничего взамен. Ничего, что она так мечтала ему дать.

Она услышала его вопрос:

— Скажите, а вы больше не видели мать мальчика?

— Видела. По-моему, она совершенно успокоилась насчет Джонни. Я специально ходила навестить ее, когда была в Эмберли на Новый год.

В тот раз Том был с ней в Эмберли, приехав в гости после своего карантина. Но сейчас она даже не захотела думать о Томе.

— А, значит, вы были там? А я видел мистера Дорна в клубе, но больше не встречал миссис Дорн. Как она поживает? Наверное, теперь не беспокоится о вас?

— Обо мне?

— Конечно. Когда я был там, мне казалось, она тревожится за вас, но теперь у нее прекрасные планы на вашего будущее.

— Боюсь, что я чего-то не понимаю. Мэри Дорн мой очень близкий друг, и я знаю, что она беспокоилась за меня в определенный период моей жизни. Но вы хотите сказать, что она говорила с вами обо мне? — Лин была в полном недоумении, чувствуя, что он подразумевает больше того, что сказал, и пытаясь продраться сквозь этот туман недоговоренности к истинному значению его слов.

— Да. Пока мы были одни с ней в Эмберли, она заговорила на эту тему. Не я. Но у меня сложилось впечатление, что у нее в отношении вас появились определенные надежды…

— Извините, но я все еще не понимаю… — Лин чувствовала, что у нее пересохло в горле.

— Неужели не понимаете? Да, сейчас мне пришло в голову — слишком поздно, — что я, вероятно, злоупотребляю доверием Мэри, заговорив об этом. Если так, то раскаиваюсь и прошу вас извиниться за меня перед миссис Дорн. Хотя теперь, когда ее планы в отношении вас, по-видимому, сбываются, я не поверю, что она будет так уж сердиться.

Он резко повернулся и вышел из комнаты. Слушая, как замирает звук его шагов по каменному полу коридора, Лин инстинктивно почувствовала, что, хотя он нарочно пытался скрыть значение своих слов в туманных выражениях, между ними все-таки промелькнуло что-то важное. Но что это было, она не знала.

Глава 8

Лин чувствовала, что она не может ждать своего свободного дня, чтобы поехать в Эмберли. Надо было выяснить у Мэри, что именно было сказано ею в разговоре с Уорнером. Она не хотела писать об этом в письме, потому что это могло заострить на теме ненужное внимание… Гораздо проще бывает поговорить о чем-то, небрежно упоминая интересующую тему, чем написать. И она позвонила Мэри по телефону, предложив ей встретиться на днях в Спайрхэмптоне и вместе посидеть за кофе.

Мэри впервые была в этом месте — том же самом ресторане, где Лин когда-то сидела с Пэтси, прежде чем вернуться в Бродфилд. Когда Лин подошла к ней, она пошутила:

— Знаешь, я сидела и думала, не обанкротится ли ресторан, если не будет вас, бродфилдских. А ты заметила, что ты никогда не предлагала мне встретиться где-нибудь в другом месте?

Лин, придвигая к себе стул, сказала:

— Если хочешь, мы можем пойти куда-нибудь еще. Видно, у нас уже образовалась привычка ходить именно сюда. Тут всегда тепло, кофе действительно похож на кофе, и официанты не парят над столами, как коршуны, мечтая, чтобы вы поскорее вымелись отсюда. Так останемся или пойдем?

Мэри поудобнее устроилась в кресле:

— Конечно останемся. Я ведь так, только поддразнила тебя. В самом деле, это самое уютное место в городе. Потом, я просто обвешана покупками для дома. Я была на распродаже, и теперь у меня нет ни малейшего желания двигаться.

Лин взяла сигарету, предложенную ей Мэри, и осмотрелась вокруг, ожидая, когда подойдет официант. Засмеявшись, сказала:

— Не знаю, почему ты ворчишь, что бродфилдские медики монополизировали весь ресторан. По-моему, сегодня я тут единственная из Бродфилда. Впрочем, нет, не совсем. Еще один образчик, вон там, — Нора Фейерс, наш фармацевт.