Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения] - [44]

Что касается меня, друзья, то я, если бы не боялся показаться вам совсем пьяным, под клятвой рассказал бы вам, что я испытывал, да и теперь еще испытываю, от его речей.

Я впадаю в такое состояние, что мне кажется - нельзя больше жить так, как я живу. И только перед ним одним испытываю я то, чего вот уж никто бы за мною не заподозрил, - чувство стыда.

                           Интермедия.

Вы видите, Сократ любит красивых, всегда норовит побыть с ними, восхищается ими, а между тем, по собственному опыту знаю, ничего ему не нужно от них, да ему совершенно неважно, красив человек или нет, богат ли, лишь бы зачаровывались мы звуками его флейты, поскольку он сам, видимо, зачарован напевами Марсия и Орфея.

А хотите знать, каков он в бою? Тут тоже нужно отдать ему должное. В той битве, за которую меня наградили военачальники, спас меня не кто иной, как Сократ, не захотев бросить меня, раненого, он вынес с поля боя и мое оружие, и меня самого.

Особенно же стоило посмотреть на Сократа, друзья, когда наше войско, обратившись в бегство, отступало от Делия. Вот тут-то Сократ и показал мне себя с еще лучшей стороны, чем в Потидее, сам я был в меньшей опасности, потому что ехал верхом. Насколько, прежде всего, было у него больше самообладания, чем у Лахета. Кроме того, мне казалось, что и там, так же как здесь, он шагал, говоря твоими, Аристофан, словами, "чинно глядя то влево, то вправо", то есть спокойно посматривал на друзей и на врагов... Ведь тех, кто так себя держит, на войне обычно не трогают, преследуют тех, кто бежит без оглядки.

                           Интермедия.

Кстати сказать, вначале я не упомянул, что и речи его больше всего похожи на раскрывающихся силенов. Снаружи смех, но если раскрыть их и заглянуть внутрь, то сначала видишь, что только они и содержательны, а потом, что речи эти божественны, что они таят в себе множество изваяний добродетели и касаются множества вопросов, вернее сказать, всех, которыми подобает заниматься тому, кто хочет достичь высшего благородства.

Все смеются, словно не принимая всерьез речь Алкивиада.

             К р и т и й

Сдается мне, Алкивиад, ты все

Еще влюблен в Сократа, как мальчишка,

Каким ты повстречал его впервые.

А, впрочем, кто из нас его не любит?

Ведь многие из нас росли  под звуки

Волшебной флейты Марсия из слов.

             Ф е р а м е н

   (глядя издали на Алкивиада)

Красноречив, как богом вдохновенный,

Пусть в речи пылкой он слегка картавит,

Как понарошке, что ему идет.

           А р и с т о ф а н

Да, все ему идет и похвальба,

И всякие бесчинства, от которых

В Афинах содрогаются устои.

             Ф е р а м е н

Ну, это слишком ты хватил. Устои?

           А р и с т о ф а н

Устои держатся ведь на богах

Отеческих и вере наших предков.

             Ф е р а м е н

Он щедр и в приношениях Афинам

И жертвоприношениям богам.

           А р и с т о ф а н

Ну, как и Никий, только без бахвальства;

Он весь в трудах на благо государства.

             Ф е р а м е н

Он стар уже, Алкивиад же молод;

Его и любит, и жалеет город,

Но двух Алкивиадов бы не вынес.

           А р и с т о ф а н

А я скажу: Алкивиадов два

В Афинах, - то-то беспокойно всем нам.

Он славен древним родом и богатством,

И красотой, и мужеством, но пуще

Расположением к нему Сократа,

Его любовью друга, как отца,

Лелеющего честолюбье сына.

И в нем-то скрыто зло, в Алкивиаде

Цветущее, как благо для людей.

Недаром столь неровен он, красавец,

Как Лиссой обуянный временами.

              Ф е р а м е н

Красив, как Феб, неистов, как Арес,

Что там еще затеял он?

             А р и с т о ф а н

                                  Как слышно,

Поход в Сицилию.

               Ф е р а м е н

                                  Но Никий против.

            А р и с т о ф а н

Да слушает народ-то не его,

А молодого льва с его рычаньем,

Ликуя и смеясь не без опаски.

               Ф е р а м е н

Пелопоннес он взбудоражил вновь...

Ведь Гермократ - Перикл Сиракуз,

Слабо Алкивиаду с ним сразиться.

             А р и с т о ф а н

Клеон...

                Ф е р а м е н

              осмеянный Аристофаном,

Колбасник-демагог, занявший место

Виновника большой войны Перикла...

             А р и с т о ф а н

Клеон погиб, чтоб воцарился мир;

Все будет также и с Алкивиадом.

                Ф е р а м е н

Гораздо хуже, коли не удастся

Смирить Афинам норов истый льва.

Интермедия: Алкивиад с флейтисткой вовлекает в хоровод Крития, Ферамена и юношей, кружа их вокруг Сократа, которому отведена, очевидно, роль Силена.

Сцена 2

Палестра. Юноши занимаются гимнастическими упражнениями и борьбой, мужчины, наблюдая за ними, беседуют кучками. Кто-то рисует на песке карту Средиземного моря с островом Сицилия и другими землями.

           1-й  а ф и н я н и н

Вот здесь Сицилия, где Сиракузы...

           2-й  а ф и н я н и н

Италия вот здесь. А Карфаген?

           1-й  а ф и н я н и н

Вот Африка. И там же Карфаген.

Подходит Сократ с видом человека, пришедшего пешком издалека в город, из Пирея, где он жил одно время. Одни приветствуют его радостно, другие сторонятся.

               С о к р а т

Куда ни загляну, повсюду чертят

Земель заморских города и бухты;