Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения] - [45]

Шрифт
Интервал
Всем ясно, где и что, в поход собрались
Всем флотом и всем сухопутным войском,
Как будто здесь Лакедемон повержен,
А там персидский царь, мы здесь владыки,
И флот, и войско некуда девать.
              А н д о к и д
Сократ! Ты воин храбрый, спору нет,
Но не стратег; в собранье ты не держишь
Речей, хотя бы мог заговорить
Ты всех из нас и весь народ афинский,
Когда бы пожелал.
                 С о к р а т
                                     Уж нет, увольте!
Ты, Андокид, оратор записной,
А я умею лишь вести беседы
Вполголоса, не сотрясая воздух.
В накидке старой и босой к трибуне
Смешно мне выходить учить народ
Здоровый и красивый, и задорный.
Смешить я не умею, как Клеон
Храбрился там и в полководцы вышел,
Во славе Никия опередив,
Чтоб с честью во время погибнуть.
                А н д о к и д
                                                               Верно!
Теперь за ним Алкивиад спешит.

Показывается Алкивиад в белом хитоне, в шлеме, а щит его с изображением Эрота с молнией и меч несет раб, - в сопровождении гетер. Заметив Сократа, он пытается спрятаться среди женщин.


             А л к и в и а д
Укройте, чтоб меня он не заметил,
Беседой увлеченный, как всегда!
             Л е в к и п п а
Кого Алкивиад мой испугался?
               Д о р и д а
Хотела бы взглянуть я на него -
Из молодых борцов наверняка.
             А л к и в и а д
Да сам я молод, не боюсь юнцов,
Но этот стар, да нет его сильнее.
                 К л и о
Да это же Сократ, твой друг учитель
Из юности твоей и твой спаситель.
              А л к и в и а д
Нет, в этом квиты: вынес с поля боя,
Как он меня, и я его затем
У Делия.
             Л е в к и п п а
                 Поди, как мы тебя?
              А л к и в и а д
О, да! Он пешим отступал последним,
Я на коне его сопровождал.
             Л е в к и п п а
И мы, как конь, выводим с поля битвы
Алкивиада в шлеме, без щита.
              А л к и в и а д
И без меча; он у раба их вырвал.
О, женщины! Вы предали меня!
Моим мечом меня сейчас изрубят.
Подите прочь! Теперь я вспомню стыд,
Который гложет, делая нас лучше,
Как можно лучше! Только не надолго.
Но лучшим быть всегда ведь невозможно,
Когда ты человек всего, не бог.

Гетеры покидают Алкивиада, который остается на четвереньках, будто что-то выискивает в песке.


                 С о к р а т
  (со щитом и мечом Алкивиада)
Алкивиад! Мой друг, кого играешь,
Как в детство впавший юноша и старец?
              А л к и в и а д
  (вскакивая на ноги и уводя Сократа)
Кого? Прекрасно знаешь ты, Сократ!
Кого играть мне, разве Аполлона?
Или Ареса, стоит меч мне взять
И щит...
   (Выхватывает их из рук Сократа)
                 С о к р а т
               С изображением Эрота?
И это вместо герба древних предков.
             А л к и в и а д
Ну, разве не Эрот - наш общий предок?
Издевку слышу я в твоих словах,
Насмешку нестерпимую у друга,
Когда ты друг, как прежде. Что случилось?
К тебе не изменился я и буду
Всегда благодарить богов за встречу
С тобою в юности моей; ты спас
Своей любовью юношу в тенетах
Страстей и лести, где и красота,
И знатность, и богатство служат только
Поклонникам, что женщине пристало,
Но не мужчине, одаренном свыше
И разумом, и мужеством, и волей.
                С о к р а т
О том ли речь? Скажи мне, что задумал?
             А л к и в и а д
Честь смолоду храня, я возмечтал
О подвигах, какие и не снились
Периклу, - разве только Ксерксу; ты
Предугадал заветные стремленья
Моей души и воли с детских лет.
Периклов век вознес все наши мысли
И грезы детства до небес Олимпа,
До Космоса в его красе и строе.
Родиться бы персидским принцем мне,
За Азией Европу покорил бы.
Пусть знатен я, богат, что толку в том?
В Афинах буду славен, но не в Спарте.
Коль славы хочешь, хочешь беспримерной,
Как жизни и бессмертия богов.
И впору впасть в отчаянье, когда
Ты сознаешь тщету людских стремлений.
Но ты уверил, все возможно, если
С твоею помощью мне предпринять
К вершинам власти восхожденье.
                   С о к р а т
                                                               Да.
Но ты лишь убегал, чтобы потешить
Тщеславие на конских состязаньях,
Сноровкою возничих, прытью коней,
Венком увенчанный за них, как царь.
Всходил ты на орхестру как хорег
Затем, чтоб славу разделить с поэтом.
Что сам ты можешь совершить такого,
Что не дано уж никому свершить?
               А л к и в и а д
Мой час настал! Пора! Узнаешь скоро.
                   С о к р а т
Поход в Сицилию? Прости, мой друг.
Как плохо слушал ты Перикла в детстве,
Так в юности ты слушал и меня.
               А л к и в и а д
Премудрость хороша, но жить придется
Своим умом, каков ни есть, что делать?
              С о к р а т
Но выслушай меня в последний раз.
             А л к и в и а д
Нет, выслушай меня, Сократ, прошу.
Об этом я молчу пока со всеми.
Сицилия всегда влекла Афины.
Но это только остров. Карфаген
И Ливия - куда заманчивее!
А там с Италией Пелопоннес
Нам покорится наконец. Вот дело,
Какое и не снилось никому!
Сицилия - начало...
               С о к р а т
                                   И конец!
Ты, вижу, обезумел, друг мой милый.
Ты сетуешь на Никия за мир
Со Спартой, но война не завершилась;
По прорицаниям еще продлится,
Продолжить чтение
Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.

Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)

Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.

Утро дней

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».

Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.

Телестерион [Сборник сюит]

Телестерион — это храм посвящения в Элевсинских мистериях, с мистическим действом, в котором впервые обозначились, как и в сельских празднествах, черты театра Диониса. Это было специальное здание в форме кубического прямоугольника, почти как современное, с большой сценой и скамейками для небольшого числа зрителей, подготовленных для посвящения. В ходе действия с похищением Персефоны и с рождением ее сына от Зевса Дионис отправляется в Аид, за которым спускаются в катакомбы под сценой зрители в сопровождении факельщиков, с выходом под утро на берег моря.