Очаг - [13]

Есть и буржуазные.

Папа брови сдвинул строже,

И окинул папин взор

Ту страну долин и гор,

Где людей по цвету кожи

Различают до сих пор.

Я мала, но знаю все же,

Что людей и в наши дни

Различать по цвету кожи

Могут нелюди одни.

Я хочу, чтобы в газете

Написали для таких,

Что людей всех делят дети

На хороших и плохих.

Нет различия иного.

И еще хочу сказать:

Сердце доброе от злого

Мы привыкли отличать.

Славься, добрая привычка!

Нет различия для нас,

Кто татарка, кто кумычка,

Кто еврей, а кто абхаз.

Будь японка или полька,

Будь индеец или швед,

Я — лишь девочка, и только,

Для меня различья нет.

От того, кто полон злобы,

Черной лжи ползут микробы,

А для нас не без причины

Ложь опасней скарлатины.

Самым светлым, человечным,

Благородным и сердечным

Окружать детей страны

Люди взрослые должны.

Пусть улыбчиво в окошки

Смотрит солнышко с утра.

И скакать на левой ножке,

И скакать на правой ножке

Начинает детвора.

Пусть зеленую рубашку

Носит дол

и дарит в срок

Мне лазоревый цветок,

Белоснежную ромашку,

Мака красный огонек.

И хочу среди двора я,

На лугу и на реке

Песни петь родного края

На родимом языке.

И пускай я мерзнуть буду,

Как в морозный день сайга,

Если пламя позабуду

Я родного очага.

На Луну

(все дети схожи)

Я слетать мечтаю тоже.

Но запомнит пусть Луна,

Что и мне всего дороже

Наша славная страна.

Рано утром на заре мой

Льется голос из окна.

Кто я?

Девочка одна,

И зовут меня Заремой!

1963

БЕРЕГИТЕ МАТЕРЕЙ!

Воспеваю то, что вечно ново,

И хотя совсем не гимн пою,

Но в душе родившееся слово

Обретает музыку свою.

И, моей не подчиняясь воле,

Рвется к звездам, ширится окрест...

Музыкою радости и боли

Он гремит — души моей оркестр.

Но когда скажу сейчас впервые,

Это Слово-Чудо, Слово-Свет,—

Встаньте, люди!

Павшие, живые!

Встаньте, дети бурных наших лет!

Встаньте, сосны векового бора!

Встаньте, распрямитесь, стебли трав!

Встаньте, все цветы!.. И встаньте, горы,

Небо на плечах своих подняв!

Встаньте все и выслушайте стоя

Сохраненное во всей красе

Слово это — древнее, святое!

Распрямитесь! Встаньте!.. Встаньте все

Как леса встают с зарею новой,

Как травинки рвутся к солнцу ввысь,

Встаньте все, заслышав это слово,

Потому что в слове этом — жизнь.

Слово это — зов и заклинанье,

В этом слове — сущего душа.

Это — искра первая сознанья,

Первая улыбка малыша.

Слово это пусть всегда пребудет

И, пробившись сквозь любой затор,

Даже в каменных сердцах пробудит

Заглушенной совести укор.

Слово это сроду не обманет,

В нем сокрыто жизни существо.

В нем — исток всего. Ему конца нет.

Встаньте!..

Я произношу его:

«Мама!»

Часть первая

ЧЕРНЫЕ ШАЛИ НАШИХ МАТЕРЕЙ

«Берегите маму».

Из завещания отца

1 Вызвали домой.

Сказали позже

Родичи, смотря печально:

—Друг!

Твой отец лежит на смертном ложе.

Приготовься к худшей из разлук.

Встал я у отцовского порога,

Сдерживая тяжкий стон в груди.

Старшая сестра сказала строго:

— Мама у отца... Ты обожди...

Счет вели часы. И ночь густела.

В дверь гляжу, открытую слегка,—

На руке отцовской пожелтелой —

Сморщенная мамина рука.

Я поверил: всех сильней на свете

Смерть —

Она способна оторвать

Друг от друга тех, кто полстолетья

Об руку прошли,— отца и мать!

А часы минуту за минутой

Медленно роняли в черноту...

Тихо притворил я дверь, как будто

Опустил могильную плиту.

Я расслышал слово расставанья.

— Хандулай,— отец привстал слегка,—

Близится конец повествованья,

Пишется последняя строка.

В голосе отца и боль и жалость.

— Хандулай, не избежать судьбы...

Показалось мне, что поломалось

Средь дороги колесо арбы.

Средь дороги?! Кончились дороги!

Пресеклись пути любви, забот...

Что в итоге?.. Подведи итоги,—

Прожитых годов окончен счет.

...Дверь внезапно подалась скрипуче,

Растворилась тихо — это мать

В старом платье черном, точно туча,

Вышла, шепчет что-то... Не понять...

Вижу, лоб ее покрылся потом,

Плачет мама, муки не тая...

— Подойди к отцу. Тебя зовет он...—

Меркнет лампа.

— Папа, это я...

— Ты, сынок? —

Чуть приоткрылись веки,

Взгляд на миг зажегся — и погас.

Эту ночь мне не забыть вовеки.

— Вот и наступил прощальный час.

Смерти угодил я под копыта.

Видно, в стремя встал не с той ноги...

Душу дома — маму береги ты.

Слышишь, сын мой,— маму береги!

И замолк навек. Отца не стало...

Но звучаньем прерванной строки

Все кругом гудело, рокотало,

Повторяло:

— Маму береги!

Хлынул дождь — и все в горах намокло,

Разбежались по воде круги...

Слышу: через крышу, через стекла

Молят капли:

— Маму береги!

Яростно бушует непогода.

В черном небе не видать ни зги...

Грохот грома — голос твой, природа,—

Просит каждый час любого года:

— Душу мира — маму береги!

...Мать одна. Что ей осталось, маме?

Лишь воспоминанья да печаль.

Горлица с подбитыми крылами,

Черную надела мама шаль.

ЧЕРНАЯ ШАЛЬ ГОРЯНОК

2 Мама, и ты в свой час

черную шаль надела.

Шаль, у которой концы

от горьких слез солоны.

Кос молодых черноту

кутала тканью белой,

Черной прикрыть пришлось

белый блеск седины.

Точно волокна туч,

точно дымов волокна

Сбросил на белый снег

буйного ветра порыв,

Словно бы лампы свет,

льющийся тихо в окна,

Злой потушили рукой,

наглухо ставни закрыв.

Черная, черная шаль,

древняя шаль горянок!

Вас, отошедших в вечность,

длящийся век наказ.

Нет у ней бахромы,

вышивок нет багряных...