Oceanman - [21]

В ожидании заплыва мы тренировались каждое утро. Главной задачей тренировок было отработать взаимодействие в группе. Оно устроено по принципу «алмазного построения» — сильнейший пловец на острие, двое по бокам, слабейший в середине, в ногах у сильнейшего. Таким образом сильные тянут тех, кто слабее, по принципу птичьей стаи. Неожиданно я оказался сильнейшим в группе по скорости, а поскольку скорость в первые полтора часа заплыва через Гибралтар является главным решающим фактором (нужно выплыть из сильного испанского течения), то мы договорились, что первый час группу веду я, а потом меня сменяет второй испанец, Дани. Хоаким оказался слабейшим, и занял место в центре.

Именно тогда я и пожалел, что не владею испанским, поскольку мои сокомандники не столько тренировались, сколько обсуждали что-то между собой, очень быстро и чрезвычайно многословно. Проплывут в одну сторону метров пятьсот, встанут в воде, и устраивают утомительное (для меня) обсуждение. Меня такой подход, надо признаться, сильно раздражал. Я привык к тому, что на тренировке надо не болтать, а тренироваться, и с тоской смотрел на то, как режет воду дисциплинированная группа Брайана, Димы и Виктора. Я даже хотел было напроситься к ним четвертым, но не успел.

Конечно, по итогам обсуждения испанцы обязательно сообщали мне результат. Каждый раз он сводился к тому, что надо еще что-то поменять в перестроении. Эти изменения вносились так часто, что я, в конце концов, плюнул и отказался от всякого участия в обсуждении. Самое смешное, что как поначалу договорились, так в итоге и поплыли.

Тренировки у нас были несложные, километра по три-четыре. Мы могли стартовать в любую минуту, и перегружать организм смысла не было. Потренировавшись с утра (а мои испанцы — еще и вдоволь наболтавшись) мы разбредались в разные стороны, чтобы снова собраться за ужином уже двумя группами.

Тарифа благодаря серфингистам город тусовочный и шумный. В нем есть старинная крепость, в которой суровые испанские рыцари когда-то противостояли арабскому нашествию из Марокко. Я обошел и крепость, и окрестности, и местные пешеходные улочки буквально за день. Кроме тренировок и работы делать было особенно нечего, поэтому после обеда я отсыпался, восстанавливаясь после тяжелого тренировочного периода.

На третий день нас привели в ACNEG, ознакомиться с информацией о заплыве. Основатель ассоциации, Рафаэль, был тяжело болен и не мог нас встретить. Он лежал где-то на верхних этажах дома в центре Тарифы, а на первом этаже, который одновременно был и приемной ACNEG, нас встретила его дочь и со-директор ассоциации, Лаура Гутьеррес Диас, симпатичная, но очень строгая испанка лет тридцати. Она ответила на все наши вопросы, раздала нам памятные футболки и пожелала удачи.

Наконец, 10 сентября на заплыв ушла первая группа. Мы проводили их до набережной, и разбрелись по гостиничным номерам ждать новостей. На своих испанцев я к тому времени уже смотреть не мог. Новости пришли хорошие — первая группа финишировала спустя 4 часа 21 минуту после начала заплыва. Я встречал ребят на берегу, и от души поздравил Диму с очередной большой победой. Он рассказал, что весь заплыв уверенно лидировал Брайан — запас сил у этого немолодого уже американца оказался колоссальный.

Победители ушли праздновать, мы — ждать. На следующий день, 11 сентября, должна была стартовать наша группа.

Ночь перед заплывом все проводят по-разному, но это редко происходит в шумной компании. Чаще всего пловец предпочитает провести это время с семьей, или побыть одному. Концентрация в это время предельная. Не хочется никому звонить, не хочется разговаривать, обсуждать, планировать — все, что нужно было сказать, уже сказано. Не хочется есть, но нужно себя заставлять. Не хочется спать, но знаешь, что нужно. Настрой абсолютный — впереди есть только одна задача, и ее нужно выполнить.

И вот с таким настроем ты выходишь утром, одетый в гидрокостюм, размявшийся, нацеленный только на победу — и тебе за пятнадцать минут до старта сообщают, что заплыва не будет. Изменилась погода. Задул «плохой» марокканский Levante. Попробуем завтра, без уверенности сказала нам Мария. Есть еще завтра. Завтра — последний день.

Описать, что творится в душе в такие минуты, совершенно невозможно. Ощущение, будто из-под тебя выдернули почву. Первый час я просто сидел на краю кровати в гостиничном номере, и пережидал колоссальный приступ злобы неизвестно на кого. Потом на тебя обрушивается полная апатия. Ничего не хочется делать, ничего вообще уже не хочется. А надо вставать и заставлять себя снова делать все то же самое, что ты делал все эти дни — сушить гидрокостюм, смешивать питание на завтра, заново настраиваться, заново заставлять себя есть, хотя не хочется, и спать, хотя это совершенно невозможно. И в голове только одна мысль — «завтра последний шанс». Если мы не плывем завтра, усилия всего последнего года будут напрасными.

Вот тогда я и понял, что значит «перегореть до старта». Так люди и перегорают, так им и сбивают настрой. Настрой — очень серьезная штука, я это хорошо понял на Гибралтаре. И именно невозможность настроиться на определенное время делает Гибралтар таким сложным заплывом.