Обжигающий фактор - [28]

Первый допрос Твена в полиции носил чисто рутинный характер — его главным образом спрашивали, не слышал ли он, что у Лайзы Иган водились враги, например, какой-нибудь озлобленный бывший любовник. Впрочем, на стенограмме этого разговора полицейский по фамилии Ренквист записал кое-какие возникшие у него соображения. Эрик заметно нервничал, был рассеян, выражался все больше обиняками, в общем и целом производил впечатление человека неуравновешенного и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Куинн потянулась за стоявшей на столике чашкой чаю, вспоминая читанную как-то статью в психологическом журнале о гениальных детях. Интересно, не приводился ли там в пример и Эрик Твен? В целом та статья произвела на нее отталкивающее впечатление: маленькие дети во взрослой одежде, с не в меру богатым словарным запасом, недетской манерой выражаться и безжизненной, механической аккуратностью. Точно куклы у чревовещателей. Да, вот кого они ей больше всего напомнили.

Первый допрос заставил Ренквиста приглядеться к юному физику повнимательнее. Алиби Твена на вечер убийства казалось довольно шатким: он находился у себя в квартире, занимался с одним из студентов. Впрочем, по данным полиции, конкретно этот студент буквально боготворил молодого преподавателя и охотно солгал бы ради него.

Куинн устроилась поудобнее и перелистала страницы дальше. Самые веские подозрения против Твена возникли, когда стало известно, что он солгал о своих отношениях с убитой. На допросе в полиции он в конце концов признался, что водил с двадцатитрехлетней Иган тесную дружбу, выходившую за рамки чисто профессиональных отношений. А неделю спустя заявил, что и спал с ней.

После этого откровения все расследование вертелось почти исключительно вокруг Твена. Он отказался предоставить полиции образцы ДНК, постулируя факт, что все равно его ДНК наверняка во множестве найдется в квартире девушки, а возможно, и на ее теле. Потом, по совету своего адвоката, он отказался также пройти тест на детекторе лжи.

Несмотря на долгое и утомительное расследование, полиция так и не смогла собрать достаточно веских улик, чтобы привлечь Твена к суду. В итоге детектив Ренквист практически отказался от дальнейших действий. Лично он был глубоко убежден в том, что Твен убийца, но не менее глубоко — в том, что все равно его не осудят.

Последняя запись в деле была сделана год назад и сообщала, что Твен переехал из Мэриленда в округ Колумбия.

Куинн отпила остывшего чая и прочла последний адрес Твена. Меньше двадцати миль отсюда.

Откинувшись на спинку кровати, она позволила листкам соскользнуть на колени и снова вгляделась в старую вырезку из газеты. Фотография Эрика Твена была не слишком хорошего качества, но все же можно было даже прочесть надпись на футболке. Там изображался Млечный путь со стрелкой и надписью: «Вот ты где». Встрепанные волосы парня спадали на уши и шею. Подросток склонялся над узким столом, уставленным бесчисленными склянками и мензурками.

Куинн долго смотрела на фотографию, словно пытаясь залезть изображенному там человеку в голову, понять, отражается ли в глазах то, что отличало его от всех остальных людей. Гениальность, жестокость, ненависть — хоть что-то. Но чем дольше она смотрела, тем меньше видела. Он выглядел самым обычным мальчишкой. Лицо в прыщах, на зубах пластинки для исправления прикуса — вот и все.

Отложив газету к остальным бумагам, она принялась вносить в и без того уже распухший от пометок блокнот новые записи, вычеркивая сделанные ранее умозаключения, которые теперь казались слишком натянутыми, и записывая новые догадки относительно детства и юности Твена.

На первый взгляд все сходится — место жительства, характер и личные качества, среда, в которой он вырос, то, что полиция так и не сумела найти доказательств…

Или не сходится?

Куинн сползла по спинке кровати и вытянулась среди покрывавших постель бумаг и книг. Черт возьми, да что, собственно, ей известно? Она провела за чтением — точнее, за проглядыванием — нескольких книг и материалов о серийных убийцах четыре часа. Что это такое по сравнению с годами обучения и жизненного опыта настоящих специалистов? И даже специалисты первыми признаются, что знают ничтожно мало и зачастую жестоко ошибаются.

Все это — лишь результат сбоя в программе. Неужели? Система почему-то объединила между собой несколько совершенно не связанных друг с другом смертей, в которых было совсем мало общих деталей. Может, всему виной вечные усовершенствования и доделки, вносимые в государственные базы и программы? Или спецы из «СТД» во время проверки программы почему-то внесли фантомные последовательности ДНК прямо в материалы реальных дел, а потом не смогли убрать их. Причин может быть миллион.

Но что, если все это не сбой в компьютерном обеспечении? Что, если и правда кто-то зверски убивает молодых женщин? Какой бы малоправдоподобной ни выглядела эта идея, но вероятность все же нельзя было сбрасывать со счетов. Сможет ли она, Куинн, просто-напросто взять и забыть об этом? Девушка вперилась взглядом в белый потолок, обдумывая трудный вопрос.

Ответ пришел быстро. Она достаточно хорошо знала себя, чтобы понять: нет, не сможет. Особенно после того, как прочла про всех этих женщин, видела фотографии их живых и улыбающихся — а потом представила, что они должны были пройти перед смертью.