Обжигающие ласки султана - [8]

Но она ему тоже нравилась.

Он мог это признать. Два года отель становился теплее, когда приходила Габи. Два года Алим улыбался про себя, видя, как она цокает ужасными каблуками по мрамору фойе или бормочет ругательства себе под нос.

Он не позволял себе признать ее красоту, но сейчас не мог отрицать ее — Габи выглядела потрясающе. Ее волосы выпали из пучка, платье мерцало, облегая все изгибы… Как он сдержался и не увлек ее в танце? Но чем дольше они говорили, тем очевиднее становился ответ: он давно привык сопротивляться влечению к ней.

Он заставил себя сосредоточиться на работе.

— Что бы ты делала иначе, чем Бернадетта?

Габи нахмурилась, чувствуя себя как на собеседовании, но ответила на вопрос:

— Я бы избавилась от черного костюма.

— Ты уже это сделала. — Алим не отвел взгляд от ее лица, но дал знать, что заметил перемены в костюме.

И еще как.

Разговор больше не был похож на собеседование. Они оба боролись с собой, чтобы не начать флиртовать: Габи — потому что не хотела выглядеть глупо, Алим — потому что на работе нужно было работать.

— Я упала, — призналась Габи. — Возле церкви. К счастью, свадебный кортеж уже уехал… но я порвала костюм.

— Ты ушиблась?

— Немного.

Ему хотелось снять с нее платье и осмотреть синяки; хотелось посадить ее к себе на колени.

Но он не отвел глаз от ее лица, и разговор продолжался в вежливом тоне.

— И на что бы ты заменила черный костюм?

— Я видела ткань… зеленая и розовая клетка, похоже на тартан. Звучит ужасно, но…

— Нет, это звучит необычно, — сказал Алим. — У тебя есть фото?

Конечно, у нее было фото, и она мгновенно открыла его на планшете и вручила Алиму. Ткань выглядела более сдержанной, чем казалось по описанию; выбор был идеален.

— Что бы ты изменила в «Гранде Лючии»? — спросил он, возвращая ей планшет. Вопрос был внезапным, и он ожидал, что Габи задумается.

Но она знала, что бы поменяла первым делом.

— Я бы запретила красные гвоздики во всем отеле.

Его очень красивые губы слегка дрогнули.

— Обычно я не интересуюсь цветами, — сказал Алим.

— Зато я всегда думаю о таких мелочах, — улыбнулась Габи.

— И что бы ты выбрала?

— Чайные розы всегда хороши, хотя я считаю, что цветы должны меняться в течение недели, а в выходные они должны подбираться под приемы, проводящиеся в отеле.

— Чайные розы — твои любимые цветы?

— Нет, — сказала Габи.

— Какие тогда?

— Душистый горошек, — улыбнулась она. — Марианна от одной мысли упала бы в обморок, она считает, что эти цветы недостаточно утонченные для «Гранде Лючии», но честно, если их правильно оформить…

У нее светились глаза. Габи была полна свежих идей и пыла юности; в сочетании с мудростью Марианны… Но Алиму было все труднее думать о работе.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил он.

— Я на работе, — повторила она его недавние слова, вызвав у Алима ироничную усмешку.

— Габи… — сказал он, но осекся.

Прежде чем предлагать ей работу, нужно все продумать; ей и так пришлось нелегко. Если она перейдет на работу в отель, могут возникнуть проблемы. Обычно он не проводил с женщинами больше одной ночи, оставляя личную жизнь там, где ей место, — в спальне.

Алим хотел лучшего для своего бизнеса; но в редком для него порыве он больше хотел лучшего для Габи и поэтому придумал другой выход.

— Ты никогда не думала о том, чтобы стать партнером Бернадетты?

— Партнером? — изумленно посмотрела на него Габи. — Она надо мной только посмеется!

— А когда перестанет смеяться, ты можешь сказать, что лучше ты будешь ее партнером, чем конкурентом.

Это никогда не приходило ей в голову.

— Или ты могла бы установить границы — сказать Бернадетте, что готова делать только конкретную часть работы. То, что тебе нравится…

Однако Алим не хотел ее потерять. Конечно, может получиться плохо, однако чем больше он думал, тем больше ему нравилась эта идея.

— Есть еще один вариант…

— Габи! — Она обернулась к приближающемуся официанту. — Фотограф хочет с тобой поговорить.

Габи с извинениями удалилась. Алим вернулся в бальный зал и посмотрел наверх. Дверь в конце галереи открылась, и туда прокралась Ясмин. Он улыбнулся.

А потом повернулся — и увидел своего брата.

— Поздравляю, — сказал Алим.

— Спасибо.

На людях он не мог сказать большего. Они и так рисковали привлечь внимание: хотя волосы и кожа у Джеймса были светлее, когда братья стояли рядом, сходство было очевидно.

Раздался звонок от Виолетты. Она сообщала, что султан желает поговорить с Алимом.

У них с отцом были напряженные отношения. Оману не нравилась свобода Алима; и законные дети всегда напоминали ему о том, что любовь всей его жизни, Флер, должна оставаться тайной. Алим, в свою очередь, оставаясь вежливым на словах, не одобрял отца за то, как тот обращался с его матерью.

Войдя в королевский номер, Алим поклонился, а затем приступил к рассказу о том, как проходит свадьба.

— Все идет гладко, — закончил он, понимая, что это не заменит Оману возможности присутствовать на свадьбе собственного сына.

— Где Ясмин? — резко спросил султан.

— Мы поужинали вместе, а теперь она в своем номере, — спокойно ответил Алим. — Прием скоро закончится; утром ты встретишься с Джеймсом и Моной.

А сюда наверняка скоро придет Флер.