Обыкновенное чудо, или Основы магии стихий - [37]

По-видимому, разумно будет обратиться к определению магии «Зверя-666», самого заметного мага XX столетия Алистера Кроули, которого Природа наградила не только некоторыми специфическими талантами, но и острым умом. «Магия есть Искусство и Наука произведения перемен в согласии с Волей».

Пока просто запомним это определение и примем к сведению ещё два, столь же лаконичных. Вот как определил магию автор некогда знаменитой книги «Маг» («The Magus», 1801) Фрэнсис Барретт: «Магия есть всеобъемлющее знание о природе». И определение того же явления в устах великого ирландского поэта, драматурга и оккультиста Уильяма Батлера Йитса (1865-1939): «Магия — это искусство производить изменения в сознании посредством воли».

Теперь учтём, что сферу основных интересов Кроули составлял тот обширный раздел «тайных знании», который современные исследователи называют магией ритуальной. На мой взгляд, важнейший нюанс в его определении — это выделение в явлении два различных аспекта, два подхода — «Искусство и Наука». Поверьте, это действительно принципиально. К примеру, вы можете со стороны изучить до тонкостей искусство, предположим, езды на велосипеде. Вы будете точно знать, как и с какой скоростью следует крутить педали и на какой угол поворачивать руль, чтобы, предположим, объехать какое-то препятствие. Но сами никогда этого проделать не сумеете, — просто потому, что не научились удерживать равновесие во время езды на велосипеде. А кто-то другой может ездить на нём великолепно, но не имеет ни малейшего понятия о том, каким образом сие у него получается. Понимаете, о чём я? Вы можете владеть каким-то искусством, но ничего о нём не знать в строгом смысле слова или знать очень мало.

Наука предполагает максимально объективный взгляд на явление со стороны, в то время как искусство — это всегда личная вовлечённость в явление, или непосредственное умение что-то выполнять (писать пейзажи акварелью, играть на скрипке, варить гречневую кашу, наконец). Наука нужна лишь для того, чтобы осмыслить и зафиксировать какое-то явление или искусство; для многих это — лишь форма его передачи окружающим или потомкам.

Так вот, «Зверь-666» наделяет свою магию обеими этими составляющими — знанием и умением. Это очень важно.

Третье слово, выделенное Кроули написанием с прописной буквы — «Воля». Традиционно маги используют его не в том значении, как, например, психологи. У магов Воля ближе по смыслу к расхожему пониманию данного слова, но и с ним не совсем совпадает. У психологов юнгианского толка воля — это, можно сказать, центростремительная психическая сила, собирающая воедино все субличности всякого отдельного человека в единую личность. По их представлениям, именно частичная утрата субъектом воли оборачивается для него шизофренией, а полная — окончательным личностным распадом.

В обиходе волей и её силой, как правило, величают большее или меньшее постоянство желаний и устремлений индивида. Человек с сильной волей — это тот, кто упорно добивается поставленной цели, стремится во что бы то ни стало достичь желаемого.

Для мага Воля есть некая физически неосязаемая сила (её, кстати, ещё нужно в себе пробудить), которая и позволяет магу совершать действия, превосходящие здравый смысл и законы физики. Причём это, в отличие от воли психологов — центробежная сила. В своих первых работах на данную тему я называл её волей к перемене, волей к изменению.

Ну, а у толтеков, судя по книгам Кастанеды, Мареза и др., эта незримая, но великая сила называется намерением.

Перейдём к двум другим определениям магии. Определение Баррета конкретно принять или, напротив, как-то оспорить просто немыслимо — оно для этого чересчур общо. Собственно, в нём одна ключевая фраза (и то донельзя обобщённая) — «всеобъемлющее знание», — которая заставляет нас предположить, что знание, допустим, научное таковым являться не может в принципе.

Что же до определения Уильяма Батлера, то, во-первых, магия в нём лишена научной составляющей, можно сказать, лишена системного знания и является исключительно искусством — навыком или способностью, возможно, врождённой. Во-вторых, в определении этом сама область действия магии сведена к психической сфере, что, впрочем, вполне нормально для поэта.

Весьма остроумно, по-моему — хотя остроумно и только — сопоставляет магию с наукой и религией Бронислав Малиновский. По его словам, религия — это использование нефизических средств для достижения непрактических результатов; наука же — использование физических средств для достижения практических результатов; ну, а магия тогда — использование нефизических средств для достижения практических результатов. Забавно!

Но что, безусловно, роднит магию (во всяком случае, магию церемониальную) с наукой, так это изначальное предположение о повторяемости опыта. Иначе говоря, и наука и магия принимают постулат о том, что определённая последовательность действий, явлений, событий в широкой области «материя-сознание» приводит к сходным результатам. В то время как религия или теософия так не считают. (И слава Богу! Иначе им пришлось бы всерьёз принять анекдот о том, что божественная энергия — это половина произведения божественной массы на божественную же скорость.)