Обыкновенная трагедия - [25]

Мария с содроганием заметила как изменилась женщина за те несколько месяцев, которые они провели врозь. Растерянная, похудевшая, только заметив дочь, она кинулась ей в объятия и зарыдала. Мария никогда не знала мать такой. Та всегда была мягкой и доброй женщиной, но никогда не жаловалась на свою жизнь и стойко выносила все невзгоды, не показывая и не жалуясь никому о своих трудностях. Но сейчас Мария чувствовала в матери другое. Как будто некий стержень внутри нее сломался, и высвободившаяся тяжесть всем своим весом обрушилась на незащищенную плоть. Теперь казалось, что мать и дочь поменялись местами. Дочь стала защитником, а мать нуждалась в защите. И в этой роли Мария себя чувствовала неуверенно, не зная, справится ли с ней. Девушка внимательно взглянула в лицо матери. Темные круги расплылись под ввалившимися глазами женщины, а кожа лица приобрела нездоровый землистый оттенок. Обнимая мать, Мария с жалостью почувствовала, что тело женщины стало тоньше, будто женщина иссохла и выдохлась.

Уняв рыдания матери, девушка подошла к лежащему на кровати мальчику, с ужасом осматривая его истерзанное тело. Его левая нога была закована в гипс, через который проступали алые пятна крови, и была подвешена бечевкой за торчащую сверху перекладину. Вторая нога, выглядывавшая из-под серых простыней, руки, шея — все в царапинах и пятнах зеленки. Правая часть лица раздулась лиловым, изменив знакомые черты мальчика до неузнаваемости. Тот, не мигая, смотрел на сестру. Взгляд мальчика кричал страданием и болью. Мария с тяжелым сердцем села на колени перед кроватью и осторожно провела руками по истерзанным конечностям брата.

— Братишка, ты как? — тихо спросила она, с трудом удерживая ровный голос.

— Уже не так больно. Уже хорошо, сестра — еле слышно ответил мальчик.

— Мы тебя вылечим. Ты ничего не бойся, братишка. Все будет хорошо, ты только потерпи…

— Я знаю, сестра. Потерплю. Ты так долго не ехала! Где ты была? Я боялся, что ты не приедешь.

— Ну что ты, родной! Как я могу тебя бросить, ведь ты мой любимый братишка. Никогда, ни за что на свете я бы так не сделала.

— Да, сестра, я знаю, — лицо мальчика заметно разгладилось. Слова сестры, казалось, вселили в него уверенность, рассеяли страх и растерянность в глазах, несмотря на ломающую тело боль от полученных травм.

После того как улеглись первые эмоции, Мария узнала от матери все подробности. Среди множества несущественных гематом и ушибов опасность представляла тяжелая травма правой ноги. Она была сломана в трех местах, включая тазовую область, угрожая отнять у мальчика возможность ходить. Как сказали доктора, операция на ногу прошла удовлетворительно, но мальчику требовалась длительная терапия. Места в палате брату не нашлось и его поместили в коридоре, даже несмотря на взятку, которую мать неумело сунула в оттопыренный халат главного врача отделения.

Деньги нужны были и на покупку длинного списка лекарств, бинтов и капельниц. Впрочем, после они узнали, что эти лекарства должны были бы быть предоставлены им больницей бесплатно. Также следовало подмазать купюрой безразличных и крикливых медицинских сестер, чтобы мальчику не забывали ставить нужные уколы и капельницы, и дабы делали их без обычного бездушного садизма.

Все деньги, что были у матери, быстро кончились. Их требовалось больше, намного больше того, что она могла заплатить. Женщина рассказала дочери, как этим утром притворно участливая главная сестра отделения ласково подозвала женщину и провела в светлый кабинет, посадив в жесткое кресло напротив своего широкого стола. Та сообщила, с деланным сожалением сжимая брови и заламывая пальцы в остриях красных накладных ногтей, что мальчика смогут держать в отделении еще пять дней, после чего его либо выпишут домой, либо, если они заплатят, переведут в платное отделение. Она добавила, что она настоятельно рекомендует заплатить. Что мальчику в его состоянии нужна комплексная и долгосрочная терапия для увеличения шансов сохранить способность ходить. И что их платное отделение непосредственным образом предоставляет такие услуги. Из недр стола она с готовностью и осторожной грацией протянула лист, где были указаны цены, суммы которых были очевидно недоступны для бюджета матери. Обреченно вздохнув и поблагодарив, женщина вышла обратно в коридор, заняла свое место возле сына и тихо бессильно плакала вплоть до приезда дочери.

— Девочка моя, что делать?!! — мать достала из сумки свернутый лист и показала его Марии. Во взгляде матери была обреченность и беспомощность. Вопрос напряженно повис в воздухе, требуя немедленного разрешения.

— Мама, я достану деньги, — уверенно ответила Мария. Ряд сухих цифр испугал девушку, но она не подала виду, и с уверенностью убрала лист себе в сумку. Девушка чувствовала, что должна была поступить так. Вселись в растерянную мать уверенность, позволить ей опереться на нее, — не волнуйся, все будет хорошо. Мы поставим его на ноги.

— Да? Ты сможешь достать деньги, но это же так много? — с сомнением спросила мать, внимательно взглянув на девушку, другими глазами, не узнавая что-то новое, что было в дочери. Женщина с изумлением замечала, что за несколько месяцев вне дома девушка изменилась. Она видела, что некогда неуверенная, скромная и требующая защиты девочка превращается в самостоятельную и уверенную в себе женщину. Эта перемена обрадовала мать. Она понимала, что с каждым годом ей все тяжелее в одиночку нести ответственность за семью, и помощь взрослеющей дочери была кстати.