Обыграть босса - [47]

Но тяжелее всего пришлось в походе. Воодушевившись моей идеей о шашлыках, Ерохин устроил вылазку на природу. В тихое место. С ночевкой. В палатке. Он утверждал, что она двуместная, но туда с трудом влез не самый большой надувной матрас. Нам пришлось прижаться друг к другу. Погода стояла жаркая, даже ночью было не холодно. Дан уговорил просто укрыться спальниками. Разумеется, эти одеяла скоро стали для нас ненужными. Распалённые поцелуями, ласками, желанием, мы оба вспотели, и я готова была отдаться ему во всей этой антисанитарии, на свежем воздухе.

Из-за его горячих уговоров мысли путались. Последние силы уходили, чтобы ловить руки Дана, которые норовили забраться под уютный трикотаж спортивного костюма, который я надела вместо пижамы. Он не применял силу, молча соглашался, прекращая попытки проникнуть под одежду. Но потом опять целовал, и через несколько минут я чувствовала его ладони на своей коже снова. Приходилось еще и еще раз останавливать его, ловить запястья, взывать к здравому смыслу.

— Дан, пожалуйста. Не сейчас. Не надо.

Сначала он соглашался молча, потом стал извиняться, потому что ничего не мог с собой поделать, и очень скоро в его голосе зазвучала мольба, но я продолжала отказывать, пока он не разозлился.

Одернув руки в сотый раз Дан рявкнул: «Ладно. Давай спать». Он слез с меня, лег на спину, вытянул руки по швам, закрыл глаза. Несколько минут я слушала, как его дыхание выравнивается, успокаивается после гонки за желанием. В это время мое тело ныло, желая его руки, губы там, откуда я его так яростно гнала. Легкий озноб пробежал вдоль спины. Я повернулась на бок, перекинула руку, обнимая Дана. Наверно, нужно было извиниться или сказать что-то вразумительное, но я просто придвинулась к нему ближе. Через минуту почувствовала, как он коснулся губами моих волос. Еще через одну Ерохин сам меня обнял.

Именно там мне захотелось, чтобы Дан сдался, потому что сама была на волоске. Ему следовало закончить наши встречи после этой ночевки. Без сцен, без объяснений, по-мужски: перестать звонить мне и все. Почти так и вышло.

Доставив меня домой в воскресенье днем, Дан обещал дать знать о себе. Мы встречались даже в будни, не смотря на работу. Выбирались куда-нибудь вечером на час другой после службы. Ерохин обычно задерживался, и у меня было немного времени, чтобы заехать домой и переодеться. После похода он позвонил. Прямо в понедельник. Но мы и двумя словами перекинуться не успели, как он резко оборвал разговор.

— Срочное дело, Лен. Перезвоню, — выдал Дан и бросил трубку.

Я весь день ждала его звонка, заработав от Влада два замечания о рассеянности. Вечером телефон снова молчал. На следующий день до меня дошли слухи, что большой босс умчался в столицу.

Нет, я понимаю, у него дела, командировка, но он же НЕ ПЕРЕЗВОНИЛ!

Найдя в этом какую-то уж совсем болезненную одержимость, я приказала себе не переживать. Получалось скверно. Только к концу недели, когда я уже собралась позвонить сама, вспомнила, что мечтала все прекратить. Вернее, чтобы Дан прекратил.

Пусть он собирался перезвонить, пусть у него сейчас куча дел и не до меня, но это ведь не мешает Ерохину пораскинуть мозгами и решить избавиться от дополненного стресса виде синих гениталий, которые я ему регулярно в этот цвет окрашиваю своими отказами.

Может с девочками в бане попарился и решил, что не стоит больше чудить с этой бывшей Самойловской… Вполне, вполне может быть.

С каждым днем я все сильнее и сильнее проникалась этой идеей. Заставляла себя принимать спокойствие, как долгожданную благодать. Спокойствие, которого недавно я так сильно желала, стало мукой. Сердце екало каждый раз, когда телефон звонил или пиликал смской, когда видела на парковке машину, как у Дана, когда кто-то мимоходом упоминал его в разговоре.

В выходные я поехала к родителям, которых сто лет нормально не навещала. Последнее время получалось заглянуть на несколько часов, чуть-чуть поболтать. Не удивительно, что мама выдвинула ультиматум, заявив, что я обязана остаться до понедельника. Протестовать я не стала, провела в родном доме два дня. Помогла по мелочи, сходила вместе с мамой в гости к бабушке, даже успела забежать к Свете на маникюр. Подруга меня отчитала не хуже, чем мама. С того дня, когда мне впервые позвонил Ерохин, мы с ней и не виделись толком. Обычно она не наседала из-за моих исчезновений, больше ругала за ногти без лака, но в этот раз Света не спустила мне молчания.

— Слышать ничего не хочу, — ругалась она очень даже серьезно, — Сегодня мы с Костиком к его родне в гости идем, а через неделю, чтобы как штык была в городе. Пойдем танцевать. И знать не хочу про твоего босса-красавчика. Совсем он тебя оккупировал. Бог велел делиться. Так ему и скажи. Да-да.

— Он вроде и сам уже отстал, Свет. Не пыли. Приеду я. Обещаю.

— Только попробуй надуть.

— Заодно и расскажешь спокойно, что у вас там. Сегодня вагон народу, все уши греют.

Последние слова Света произнесла чуть тише, чтобы в соседнем зале не услышали клиентки.

Я согласилась с ней по всем пунктам.

С понедельника буквально приказала себе радоваться и предвкушать веселые танцы с подругой. Настроилась даже пофлиртовать с кем-нибудь. Пусть в нашем городке все мужчины женатые, придурошные или родственники, но обычно появление со Светланой в людях не проходило незамеченным. Это мы никого не замечали. Однако теперь я готовилась сделать исключение.